Светлана Жарникова - Истоки фольклора Русского Севера

4 Все это свидетельствует о том, что данный сюжет был достаточно широко распространен и стойко хранился в народной памяти. Говоря о символическом языке русской прялки, мы уже отмечали, что зачин сказки «О Царе Салтане» берет свое начало в древнейших пластах индоевропейской мифологии. Действительно, идея трех изначальных нитей – гун, творящих все во Вселенной (белой, красной, черной), известная еще ведической мифологической традиции, трех прях-богинь судьбы в древнегреческой мифологии, очень четко зафиксирована в русской народной сказке. Дальнейшее развитие сюжета свидетельствует о том, что именно ведические мифологемы легли в основу данной сказки. Вспомним, что сделали бояре с царицей-пряхой, матерью князя Гвидона и её сыном-богатырем, «росшим не по дням, а по часам» (что обычному человеку не свойственно, а присуще только божественным персонажам, пришедшим в человеческом облике в мир людей и обязательно возвращающимся в мир богов). В отличие от многих, широко распространенных сюжетов с вынужденным отправлением младенца в лодке, коробе и т. д. по водам (во имя его спасения, или с надеждой на это спасение), здесь совершается целенаправленное убийство. Бояре «царицу… в бочку с сыном посадили, засмолили , покатили и пустили в Окиян». Отданный стихии воды Гвидон именно в бочке начинает стремительно расти, именно ему, а не его матери, подчиняются волны. И это закономерно, ведь само его имя – Гвидон говорит о связи с водой, водными глубинами: древнеиранское Дон, Днепр, Днестр и русское слово «дно» – родные братья. В дальнейшем сюжет- строится таким образом, что убийство превращается в свою противоположность – вечную счастливую жизнь на чудесном острове Буяне, где сбываются все желания, где «все богаты, изоб нет, везде палаты». И здесь имеет смысл вспомнить один из сюжетов зачина Махабхараты – рассказ о Бхишме. Суть его такова: за провинность перед Творцом Брахмой восемь бессмертных богов были наказаны тем, что каждый из них должен был в человеческом облике прожить человеческую жизнь в мире людей. Но они упросили богиню священных вод Гангу избавить их от этой участи. Она согласилась семерых богов вернуть на небо, однако один из них (в образе воина Бхишмы) должен был остаться среди людей. Став женой царя Шантану, Ганга родила ему одного за другим семь сыновей и каждого новорожденного она топила в реке. Отдавая царю восьмого сына – Бхишму, царица сказала: «Знай, я богиня этой реки и мое имя Ганга. Блажен, кто оканчивает свою жизнь здесь, в волнах, – он обретает бессмертие и живет в обители богов». 5 Таким образом в сказке «О Царе Салтане» брошенные в море-океан (представление о котором в древности было связано с космическим, небесным океаном) мать и сын приплывают на остров-Буян, где на зеленом холме растет «дуб единый». Здесь имеет смысл обратиться к русской фольклорной традиции и, в частности, к народным заговорам. Известно, что действие эпических заговоров происходит, как правило, именно «на Море-Океане, на острове Буяне», а в севернорусских диалектах «буян», «буй», «буево», «буевище – это кладбище, т.е. «тот свет». Примеров заговоров, в которых фигурирует» остров Буян» очень много, вот некоторые из них:

И здесь уместно вспомнить строки древнеарийского текста «Брахман»:

«Светлый помыслами, Царь Варуна держит крону дерева в бездонном пространстве, корни вверх, а ветви его вниз смотрят . Да проникнут лучи их в сердце наше». 6 Общеизвестно, что в индоевропейской мифологии дуб – это символ божества неба (грома и молнии), не случайно дуб – символ Перуна у славян, а в древнегреческой мифологии Зевсу (в наиболее архаическом варианте) поклонялись в виде дуба у воды . Иногда, правда, вместо дуба фигурирует береза (также одно из священных деревьев у всех индоевропейцев с глубочайшей древности). Образ острова Буяна и дерева на нем (дуба или березы) настолько устойчив в русских заговорах, что даже тысячелетие христианства не смогло стереть его из народной памяти. И более того, христианские мотивы соединяются в заговорах с образом"святого острова» и «дерева жизни» в самые невероятные сочетания. Например: «У этого Окияна моря стоит дерево-карколист; на этом дереве карколисте висят : Козьма и Демьян, Лука и Павел, великие помощники…« 7 Здесь невольно вспоминается Один – верховный бог скандинавской мифологии, изначально представлявший духовную власть, мудрость и сакральное знание, владыка небесного царства мертвых, удивительно близкий к арийскому Варуне, также владыке космического океана (т.е. небесного царства мертвых), царю закона и хранителю сакрального знания. Варуна, как было отмечено выше, связан с деревом, крону которого он «держит в бездонном пространстве» и «корни которого вверх, а ветви вниз смотрят». В русском заговоре фигурирует дерево-карколист, о котором в одном из текстов говорится, как о « дубе-карколисте , вниз ветвями, вверх кореньями». Именно на таком перевернутом вселенском дереве и «висят» христианские святые – «Козьмы и Демьян, Лука и Павел, великие помощники». Не сидят под деревом, не, наконец, сидят на дереве, а именно висят . Вспомним, что Один (Вотан или Ведан) сам себя принес в жертву и пронзенный собственным копьем девять дней висел на мировом дереве , после чего испил священного меда поэзии и получил руны-носители высшего знания и мудрости. Именно благодаря такой жертве Водан-Один соединяется с мировым деревом и является посредником между богами и людьми, т.е. «великим помощником».

Читать дальше