Дара Преображенская - Монологи с размышлениями

Может быть, они знали, что их снимают? Может быть, до их сознания дошло уже в том возрасте, что их снимают, и что означает «снимать на камеру»? Тогда впервые я поняла, что отличаюсь от этих детей, и впервые мне стало неловко за это.

…..Моя мама родилась в обычной крестьянской семье. Они жили в деревне под названием Блинёнки в Кировской области. Собственно, это был районный центр в то время (1937 год). Сейчас от деревни уже ничего не осталось – мы были там, когда семьёй ездили в Кировскую область за грибами. Собственными глазами я видела яблони, которые уже одичали. Такие яблони обычно стояли возле каждого дома.

Из домов остались два-три дома практически с отвалившимися крышами. Вместо окон в стенах зияли чёрные прямоугольные пустоты. Грустное зрелище, наводящее определённые воспоминания.

Отец Пётр был кузнецом. Он женился на бабушке – простой деревенской женщине, уже будучи вдовцом. От первого брака у него осталась дочь Таисья, уже достаточно взрослая к моменту рождения моей мамы.

Я смотрю на фотографию деда – передо мной высокий молодой красивый мужчина крепкого телосложения с усами и твёрдым взглядом.

Мама практически не помнила отца – только когда перед уходом на фронт он брал её на колени. В избе было дымно от того, что мужики очень много курили.

В семье было пятнадцать детей – пятеро из них выжили, остальные рано умирали.

Дедушка, будучи отличным кузнецом, зарабатывал неплохо, обеспечивал семью, которая по тем меркам считалась вполне зажиточной.

Старшую сестру звали Анастасией (кроме сводной сестры Таисии), брата – Яковом, третьей была мама, четвёртой – Лариса. Пятая сестра Фаина родилась неполноценной, и её в детстве отдали в интернат для умственно отсталых детей. Её дальнейшая судьба до сих пор неизвестна.

Началась война, и дедушка ушёл на фронт. Я думаю, мой дед был очень честным человеком, потому что он мог не участвовать в военных действиях, на это у него был специальный документ – наверное, потому что в тот тяжёлый период в стране требовались кузнецы. Но он всё равно записался добровольцем и, почти пройдя всю войну до конца, погиб в 1945 году в Берлине совсем незадолго до её окончания. Он похоронен в Германии в Братской могиле.

Если бы у меня была такая возможность, я обязательно съездила бы к нему, чтобы просто поклониться его останкам.

Мама много рассказывала о своей родне и о жизни в те далёкие до и после военные времена. Она говорила, что получилась довольно необычная история со сватовством её отца.

Дело в том, что первоначально он хотел посвататься к родной сестре моей бабушки Дарьи, которую звали Марией. Рассказывали, что она была очень красивой девушкой. А Дарья к тому времени была уже вдовой. Она приглянулась Петру ещё на сельской ярмарке. А когда Пётр пошёл свататься к Марии, на крыльцо вышла Дарья. Увидев её, он сказал:

– Я пришёл свататься к ней, к Дарье.

Говорили, после этого случая со стыда Мария уехала из деревни в Ленинград. Затем впоследствии она вышла замуж, и эта нить затерялась среди тысяч, миллионов человеческих судеб…

Мама рассказывала, как однажды они – три сестры: Анастасия, мама и младшая Лариса, пошли за черникой в лес. Мать, моя бабушка Дарья, отправила их с соседкой. Соседке показалось, что три девушки наберут очень много ягод по сравнению с ней. Тогда она решила специально завести их в лес и сбежать. Они встали в четыре утра, затем все вчетвером попили чай в маленькой избушке, а в шесть часов вошли в лес.

Женщина тихо ушла, перестав откликаться на «ау». Говорили, к 12 часам дня она была уже дома с полной корзиной ягод.

– А разве они не пришли? – спросила притворно соседка.

Дарья ответила вопросом:

– Как же они придут, если они ушли с тобой, не зная этих мест?

Мама впоследствии рассказывала, как всех трёх сестёр сковал дикий первобытный страх, когда они обнаружили, что заблудились. Уже начало смеркаться, на небе появились первые звёзды. Моя мама проявила находчивость, она полезла на огромную сосну. Сёстры отговаривали её, но она всё равно полезла.