Александр Кудряшов - Под хэштегом #Мосолово. Книга 1. День отъезда, день приезда – один день…

После февральских или мартовских метелей на краях этого глубокого оврага появлялись снежные карнизы, вроде козырьков, нависающих над обрывами. Задача состояла в том, чтобы найти свободное от деревьев и кустов пространство, выбрать полосу, прогал для движения и мысленно проложить траекторию спуска на этот карниз, чтобы наискось пересекала склон оврага. Потом отступить подальше от края, разогнаться и выскочить на карниз, оттолкнуться, как с трамплина, пролететь 5 – 7 метров и скатиться, рухнуть на дно оврага, как на снежную перину, и утонуть в ней. Иногда за тобой и на тебя обрушивается висящий снежный козырек, вызывая микролавину, которая погребает прыгуна с головой. Выбраться из-под такой снежной пирамиды с лыжами и палками непросто. Наплаваешься вдоволь в снежном море и непременно наберешь за шиворот, в валенки и в рукава снега с избытком…

Но снег и зимний холод приводит не только к ознобу и дрожи тела. В юношеские годы купание в снегу вызывало новую, еще неизвестную сладкую дрожь в душе, что шла от огня, начинающего пламенеть в груди. И это происходило без санок, лыж и трамплинов. В старших классах, после уроков, бросались снежками с девчонками. Удаленная разминка снежками сменялась сближением, наступала пора толкания в сугробы. Здесь важно, с какой силой подтолкнуть спутницу в сугроб, чтобы упала, но не так сильно, она же не парень. Да и самому быть готовым не устоять на ногах даже при несильном толчке, если это ответ подружки. Или как бы случайно поскользнуться, и упасть в снег рядом, когда девчонка уже в сугробе. Желанный момент – это когда помогаешь подружке выбраться из сугроба, при этом всячески затягиваешь процесс извлечения ее из снежного плена.

Помню, как однажды, после таких продолжительных снежных игр и кувырканий в сугробах, моя спутница простудилась и заболела, неделю не приходила в школу. Я смотрел на пустующую парту и обвинял себя, что так накупались в снегу. Обрадовался, когда, наконец, увидел в школе и поймал улыбку на ее лице и во взгляде, когда понял, что прощен…

Далекие, милые были,

Тот образ во мне не угас…

С детства знал, что я – крещенный и моя крестная – тетя Зина, сестра матери. Но крестик не носил, даже не знал, что он есть. Как и деревенские друзья детства, хотя в редких разговорах среди мальчишек на тему религии все говорили, что крещеные, называя своих крестных. Уже во взрослых годах, мама иногда упоминала, что крестили в Лесуново, куда ходили пешком и несли на руках меня маленького. Удивился, но не поинтересовался в деталях, почему крестили в неизвестном Лесуново (и где эта деревня), а не в Сушках, что в 10 км от Мосолово, где работала церковь, и почему шли пешком до церкви. И вот прошли годы, у мамы уже не спросишь, не уточнишь…

Картину крещения восстановила крестная, сестра мамы, тетя Зина, Зинаида Васильевна Галкина (Чебакова), в разговоре по телефону пару лет назад, и даже написала об этом событии в воспоминаниях. Эти слова ниже и привожу, мои добавления в скобках.

1948 год, лето (август, по словам мамы). Жили на Тужиловке (каково название!), деревня под селом Пустотино, Кораблинский район Рязанской области. Приезжает Иван Кузьмич (отец), на лошади, на телеге привозит Елену Васильевну (маму) с маленьким сыночком Сашей. (Путь из Мосолово на Тужиловку – километров под двадцать, через поля и Казенный лес). С чердака сняли люльку, сделанную из лубка. Лубок – это снятая с липы кора. Вешают люльку на крючок в потолке. К низу люльки привязана веревка, чтобы качать сидя. Я качала и приговаривала: «Спи, засыпай, придет серенький волчок схватит Сашу за бочок…». В этой люльке качался и вырастал не один ребенок…

Иван Кузьмич уехал, Лена осталась. Крестить было запрещено. Родственница, тетя Кулина (Акулина), очень набожная женщина. Когда батюшка по церковным делам приезжал в Пустотино, то останавливался у них в доме. Она же и договорилась с ним о крещении.

Рано утром отправились в дорогу. Лена с Сашей на руках, тетя Кулина и я, идем пешком, не было ни лошади, ни даже коляски. Помню пыльную дорогу, иду и загребаю теплую пыль босыми ногами. Не помню, шел ли наш двоюродный брат Гриша, будущий крестный Саши.

Обряд крещения помню смутно, видимо, глазела по сторонам, ведь в церкви я была первый раз. После крещения пошли в обратный путь, той же дорогой, прошли за день больше 20 километров…