Дэн Хили - Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России

ЦГИАМ– (с 1993 г. – ЦИАМ) – Центральный государственный (до 1993 г.) исторический архив г. Москвы

ЦИАМ– см. ЦГИАМ

ЦМАМ– см. ЦГАМ

Ни для кого не секрет, что в русской истории полным-полно белых пятен, и одним из самых больших среди них можно с уверенностью считать гомосексуальность и отношение к ней общества. Серьезные ученые, занимавшиеся восточноевропейскими исследованиями, уделяли сексуальности мало внимания. Интимные аспекты личной жизни долгое время рассматривались как тривиальные и не заслуживающие внимания на фоне эпохальных событий, потрясавших Россию в минувшем столетии. И отечественные, и иностранные историки обычно сосредотачивались на триумфе или трагедии (в зависимости от их позиции) русского народа в войне, революции и модернизации. Их действия следовали дисциплинарным традициям исторического повествования, которое до недавнего времени стремилось ограничить многие вопросы диссидентствующей сексуальности полемическими дебатами, журналистикой или медицинским дискурсом [19]. Замалчивание вопросов сексуально-гендерного диссидентства в российской истории долгое время было успешным табу в отечественных и западных исторических исследованиях. Это укрепляло миф о естественной, всеобщей и неизменной гетеросексуальности и упрочило цементирование современной системы гендерных отношений, основанной на доминирующей маскулинности и подчиненной фемининности [20].

Данная книга продолжает ряд исторических исследований однополой любви, которые появились за последнее время и стремятся развенчать сложившуюся на сегодня половую и гендерную систему [21]. Большинство этих работ посвящено западным индустриальным обществам, но уже появляются важные труды, освещающие другие нации и культуры и показывающие, что миграция идей о сексуальности и гендере из Европы и США наложила существенный отпечаток на конструирование властных отношений (в понимании М. Фуко) в обществах, которые впитали эти идеи [22]. Изучение сексуально-гендерного диссидентства в России – это не съезд с некоей воображаемой главной магистрали исторического повествования для того, чтобы рассказать о появлении «сексуального меньшинства». Скорее, это весьма актуальная историческая тема, поскольку она позволяет показать, как сексуальность сводится к одной лишь гетеросексуальности, что выдает последнюю за естественную [23]. Если гомосексуальность скрыта от нашего взора, невозможно увидеть, как власть в России работала в XX веке. А именно – мысль, которую я стремлюсь озвучить, состоит в том, что, если оставить без внимания однополые отношения как важную составляющую гендерной и сексуальной идентичности, мы не сможем понимать гендер как форму власти в развивающейся нации, в которой гендер, как правило, становится одной из ключевых арен борьбы с существующим порядком властных отношений.

В силу различных причин советские и западные работы по истории гендера и сексуальности в России напрямую игнорировали диссидентствующие гендеры и половые влечения. Когда они все же затрагивали тему гомосексуальности, то обычно принижали ее значимость. Обзор трактовок этих тем в исторической литературе может пролить свет на проблемы, возникающие вследствие такого подхода и препятствующие лучшему пониманию сексуального и гендерного наследия России.

Разговор о позднесоветском подходе к половым вопросам обычно начинается с цитирования известного клише эпохи гласности – реакции жительницы Ленинграда, озвученной во время американо-советского телемоста: «В СССР секса нет» [24]. Коммунистический режим ограничивал дискуссии о сексе рамками профессиональной литературы, которая тщательно контролировалась, и этот контроль часто находился на грани абсурда [25]. Идеологические установки, выработанные в сталинскую эпоху, постулировали отсутствие необходимости обсуждать «нормальные» сексуальные отношения между мужчинами и женщинами. Социализм создал «гигиеничные» условия (экономическая стабильность, рациональное брачное законодательство, охрана материнства и детства), в которых естественная гетеросексуальность, не вызывающая проблем, могла благоприятно развиваться. По логике этой системы сексуальные перверсии (именуемые половыми извращениями) остались в прошлом, поскольку социализм устранил источники пресыщенности, излишеств, а также эксплуатации женщин – все то, что считалось причиной подобных отклонений в капиталистических обществах. Мужская гомосексуальность была тихо и безоговорочно признана преступной, а с незначительным числом прочих перверсий могли легко справиться сексопатологи, работавшие в разветвленной сети государственных психиатрических центров [26].