Юрий Хайкевич - Мозаика. Мемуары, фельетоны, интервью, стихотворения

А.И.:Мать Стахана Шаходат Рахимова была известной певицей, исторической личностью, легендой. Она упоминается во многих энциклопедиях. Так что Стахан – из артистической семьи, и с детства он уже появлялся на сцене и за кулисами. В отличие от меня.

С.Р.:Это была целая команда: моя мать, Тамара Ханум, Назира Ахмедова, Мукаррам Тургунбаева, позже основавшая ансамбль «Бахор»… В общем, семь-восемь женщин, которые впервые сняли паранджу и вышли на сцену. Мама прошла всю войну, её почитала советская власть. Жили мы в Ташкенте. Отец был известным тенором, одним из лучших, как тогда говорили, «аршин мал аланов» – на этом спектакле когда-то прославился Рашид Бейбутов. А бакинцы специально приезжали в Андижанский театр музыкальной драмы слушать моего отца.

А.И.:Коли речь зашла о родителях, расскажу и о своих. Папа был личностью неординарной, человеком удивительной энергии, любви к людям, весёлым, бодрым, вокруг него всё кипело и улыбалось. Стахан его очень любил. Ещё мальчиком отец пел в хедере – еврейской школе – с хором, а, став юношей, играл короля Лира в самодеятельности. По натуре был артистом и всё актерское во мне – от него. В любой организации папа всегда поднимался не выше заместителя директора, вроде «еврея при губернаторе». А мама устроилась медицинским работником, но отец её от работы отлучил и посадил в дом. Она была просто красавицей, любимицей семьи. Кстати, характером я похожа на отца.

– А внешностью – на маму?

А.И.:Возможно…

– Как произошла ваша встреча с будущим супругом?

А.И.:Познакомились мы как конкуренты.

С.Р.:На конкурсе профсоюзов высшей школы, где выступали самодеятельные артисты из университетов и институтов со всего Союза. Вот на заключительном концерте в Колонном зале мы и встретились.

А.И.:Когда Стахан позже решил на мне жениться, его мама была в обмороке.

С.Р.:А твои родители?

А.И.:Они тоже пришли в ужас. Когда-то за мной ухаживал цыган, но чтобы узбек!

С.Р.:За тобой ухаживал цыган? Это что-то новое для меня…

А.И.:Речь сейчас не об этом… Так вот, мама говорила, что узбеки – народ опасный, любят иметь много жён. А я взяла и рискнула. К тому времени Стахан был сложившимся человеком.

– И популярным артистом?

А.И.:Больше талантливым, а это для меня важнее. Известными мы стали рука об руку. Но тогда в своей студенческой диаспоре его уже знали.

С.Р.:Слово «диаспора» употребляют применительно к национальности, а студенчество – само по себе нация. Мы не считались тогда ещё профессионалами: я – из МЭИ, Алла – аспирантка МГУ. Самодеятельность во времена существования худсоветов использовалась только по случаю. Но мы были достаточно популярны.

А.И.:Тогда уже существовал Студенческий эстрадный театр МГУ, из которого появились Аркадий Арканов, Григорий Горин, Семён Фарада. Там же был Гена Хазанов. Мы со Стаханом стали частью этого театра. И многие уже знали, что есть такая студенческая команда. Убойные номера следовали один за другим. А стоило это, конечно, дешевле, чем приглашать профессиональных артистов. Позже все участники нашего коллектива стали известными людьми.

С.Р.:Марк Розовский, Альберт Аксельрод, Илья Рутберг, Саша Филиппенко. Такие вот «шестидесятники».

– Как образовался ваш творческий тандем?

А.И.:Просто влюбились друг в друга и запели! Отсюда всё пошло. Наш дуэт когда-то назвали «штучным товаром». В начале карьеры, как и многие артисты, мы имели достаточно врагов. Потом нас начали буквально расхватывать.

С.Р.:В шестьдесят седьмом году мы, наконец, стали профессиональными артистами. Что не помешало Алле защитить диссертацию! Посыпались приглашения в различные коллективы: Московский мюзик-холл, оркестр Рознера, оркестр Лундстрема.

– На кого вы ориентировались в своём творчестве?

А.И.:Поскольку я много болела, для меня огромное значение имели книги и пластинки. Очень любила Клавдию Ивановну Шульженко. Она всегда ассоциировалась с чем-то белым, нарядным, как красивые круглые наклейки на пластинках! Я представляла себе совершенно не тот образ, который позже увидела. Но её мастерство вызвало удивление и восторг.

С.Р.:А я начинал учиться на «итальянщине». Моими кумирами были Беньямино Джильи, Тито Гобби, Энрико Карузо. Я очень любил такой вокал. Потом уже появился Марио Дель Монако…