Игорь Бунич - Второе пришествие в гневе

Приказ предусматривал, что в выполнении этой исторической задачи будут участвовать семь стратегических бомбардировщиков B-29. Один из них должен был находиться в полной готовности на аэродроме острова Иводзима. Три — должны будут заняться разведкой погоды над тремя потенциальными городами-целями, передавая полученную информацию на бомбардировщик-носитель атомной бомбы. Бомбардировщик с атомной бомбой должны будут сопровождать два самолета с наблюдателями.

Затем Тиббетс вызвал к себе двух офицеров разведки: подполковника Пайетта и капитана Бащера, приказав им быть готовыми ознакомить отобранных пилотов, штурманов и бомбардиров с данными аэрофотосъемки, показывающими, как выглядят японские города с высоты десять тысяч метров.

После этого полковник побеседовал с интендантом Перри, попросив его, начиная с 3 августа, постоянно готовить по утрам яблочные оладьи. Эти оладьи являлись любимым лакомством Тиббетса. Он обожал перед вылетом съесть несколько штук.

Вслед за интендантом к командиру полка был вызван майор Чарлз Суини. Его бомбардировщик № 15 был назван «Великий Артист» в честь чудо-бомбардира капитана Кермита Бихэна. Тиббетс напомнил «Бостонскому ирландцу», что «Великий Артист» должен быть переоборудован в летающую лабораторию, снабженную приборами для измерения мощности взрыва и других эффектов атомной бомбы. Бомбардировщик Суини и другой самолет, несущий фотооборудование, должны были стать двумя самолетами-наблюдателями, сопровождающими «Энолу Гей» Тиббетса на пути к цели.

Тринадцать уцелевших пилотов и членов экипажа со сбитых бомбардировщиков «Талоа» и «Одинокая Леди» содержались в специальной тюрьме в подвале Хиросимского Замка. Они ничего не знали о еще десяти американских пленных, которые уже многие недели томились в одиночных камерах этой подземной тюрьмы.

Для всех двадцати трех американцев, находившихся сейчас в Хиросиме, жизнь была смесью отчаяния и страха. В камерах не было ни коек, ни столика, ни стульев. Никакой одежды или постельных принадлежностей летчикам выдано не было. Они были в той же одежде, в который их захватили. В качестве пищи американцы ежедневно получали три маленьких шарика вареного маиса или риса, что было недостаточно даже для временного утоления голода.

Время от времени пленных вызывали на допрос. Надеясь остаться в живых, летчики придумывали различные небылицы, догадываясь, что именно от них хотят услышать японцы.

Одним из их конвоиров был рядовой Масару Мацуока. Он никогда не разговаривал с пленными, но, глядя на оборванный вид американцев, он и другие конвоиры считали, что «Америка совсем обнищала. Так что у нас есть еще шанс выиграть войну». Мацуока жалел пленных. Он не мог понять, почему они не покончили с собой, чтобы избежать бесчестия плена. Однако, японцы опасались, что американцы могут именно так и поступить. А потому отобрали у них брючные ремни и шнурки от ботинок.

Между тем, генерал Спаац направил с Гуама совершенно секретную радиограмму генералу Хэнди в Вашингтон. В ней говорилось:

«Согласно данным разведки и показаниям японских пленных, Хиросима является единственным из потенциальных городов-целей для „Кроссворда“ (атомной бомбардировки), где не содержатся союзные военнопленные. Ваше мнение?»

Поговорив с Гровсом, Хэнди радировал в ответ:

«Если Ваша информация надежна, Хиросима должна стать первой в числе потенциальных целей».

В списке целей Хиросима заняла первое место.

Об американских пленных в Замке Хиросимы генералы не знали ничего.

В тот же день Тиббетс сообщил майору ван Кирку, что тот будет штурманом на бомбардировщике, который понесет атомную бомбу.

Затем Тиббетс и Фирби прибыли в штаб генерала Ле Мэя на Гуаме, чтобы обсудить некоторые детали, которые не были включены в проект написанного ранее приказа.

Прибыв к командующему, оба офицера сразу узнали, какую именно цель предпочитает лично Ле Мэй. Хиросиму. Там сконцентрировано много войск и имеется большое количество военных заводов. Поэтому генерал, как бы мимоходом, заметил Тиббетсу:

— Пол, первая и главная цель — Хиросима.

Тиббетс отреагировал мгновенно, — Я всегда предпочитал именно Хиросиму.

Ле Мэй подвел летчиков к большому столу, на котором лежали последние данные аэрофотосъемки Хиросимы.

Пока Тиббетс и Фирби их изучали, Ле Мэй вызвал в кабинет полковника Блэнчарда, своего начальника Оперативного отдела.