Анжелика Артюх - Кинорежиссерки в современном мире

Басс показывает, как в южноафриканском обществе, архаика которого замешана на необходимости искать любовь и семью (это акцентируется через постоянное мелькание всевозможных деталей, навязчиво обещающих «любовь», — от подарков в магазинах до названий ночных клубов), выделяются автономные молодые женщины, готовые искать приключения и пускаться в жизненные авантюры, которые обычно ассоциируются с мужской моделью поведения. Этот авантюризм во многом обоснован прекарностью посткризисной жизни. Однако дело не только в ней, а в субъективном желании учиться и узнавать новое, в том числе через сексуальные отношения. Современные автономные молодые женщины, где бы они ни жили, ищут знание о мире и о себе, в том числе через секс, который рассматривается как один из источников познания себя и мира. Западное неолиберальное общество дает им университеты и социальные лифты, менее развитые общества предлагают работу в сфере услуг, однако, исчерпав все внутренние ресурсы, они устремляются за границу — искать приключения и новые социальные позиции. В открытом финале фильма героиня оказывается перед выбором: отношения с европейцем-айтишником или новая работа в Южной Корее. Каков будет ее выбор, мы можем только гадать, но оба варианта — очевидное повышение социального статуса.

В 2019 года новый фильм Иенны Басс открывал программу «Панорама» Берлинале. Он назывался «Флатландия» (Flatland) и опять обладал экранной магией. Но, кроме этого, прибавилось умение режиссерки создавать жанровый гибрид, который прекрасно может сочетаться с феминистской проблематикой. Этот фильм представляет собой квазивестерн, роуд-муви и полицейский фильм вместе взятые. Здесь действуют три героини: одинокая женщина-полицейский, ведущая расследование убийства, в котором обвиняется ее возлюбленный, молодая жена, сбежавшая от мужа после первой брачной ночи, и беременная молодая женщина, еще не осознающая ценность предстоящего материнства. Рассказывая историю трех женщин, Басс рисует Южную Африку после Нельсона Манделы, в которой царят беззаконие, архаика, жестокость по отношению к женщинам, а также отчаянное желание женщин бунтовать в духе культуры феминизма второй волны, по модели, обозначенной в фильме «Тельма и Луиза» (Thelma & Louise, 1991) Ридли Скотта. Равно как и желание женщин объединяться и помогать друг другу по принципу ощущения сестринства. Бунт и энергия дороги сделали этот фильм по-настоящему зрительским. Он также был показан на ММКФ.

Когда смотришь современное фестивальное кино, сделанное женщинами, невольно обращаешь внимание на то, что оно ориентировано на маленькие гетеросексуальные женские истории. Больших, универсальных обобщений женщины-режиссеры практически не делают и акцентируют чувственную сферу. Женщинам свойственна повышенная чувствительность, что подчас делает их фильмы в чем-то похожими друг на друга, вне зависимости от страны-производителя. Но это не только их выбор. Это и результат политики фестивалей, которые упорно выбирали в свои программы фильмы с гетеросексуальными моделями гендерных отношений, а если делали исключения, то, как правило, эти исключения были связаны с фильмами мужчин. Иные, более квирные 25 модели гендерных взаимоотношений, разрушающие господствующий дискурс гетеронормативности, на фестивали попадали чаще всего при условии мужской режиссуры — или отправлялись на площадки специальных ЛГБТ-фестивалей 26. Хотя иногда бывали и исключения, как, например, нашумевший в 2011 году фильм шведки Лизы Ашан «Обезьянки» (Apflickoma), получивший главный приз Гетеборгского кинофестиваля, а затем прокатившийся по миру. Этот разрушающий табу фильм о взаимоотношениях двух девочек-тинейджеров неожиданно смело рассказывал о том, как секс может быть и формой соблазнения, и формой контроля, и формой саморазрушения. Другой, более свежий пример — «Портрет девушки в огне» (Portrait de la jeune fille en feu, 2019) Селин Сьямма, получивший приз за сценарий на фестивале в Каннах и премию Cesar в той же категории. В фильме предпринята попытка убедить зрителя в том, что молодая незамужняя девственница-аристократка может быть музой и объектом сексуального желания художницы, а брак, который предписывают общество и семья в условиях западно-европейского патриархата XVIII века, делает ее жертвой гетеронормативности и вовлекает в ловушку навязанного материнства. Модель childfreellxaK осознанный женский выбор вплоть до нашего времени является предметом дебатов и признаком своего рода индивидуального радикализма.