Мишель Брюн - В небе над Донбассом и Сахалином. История рейсов МН17 и КЕ007

Здесь Андрей Иллеш, редактор серии, добавляет:

Это не вымысел. Радиопереговоры корейских пилотов были записаны и японцами, и американцами… Эти переговоры происходили уже после того, как полковник Осипович сбил самолет. Корреспондент «Асахи ТВ» в Москве показал мне результаты анализа этих переговоров (независимо записанных США и Японией), которые доказывают, что один из голосов принадлежал пилоту KAL007.

Корреспондент «Асахи ТВ», упомянутый Иллешем, — мой друг Руйджи Осаки, который совершил визит в Москву для того, чтобы найти документальные доказательства. Я послал ему спектрограммы последнего радиосообщения KAL 007, чтобы он обменял их у Иллеша на документы, которых у нас не было. 18 мая 1991 года выпуск «Известий», который содержал статью с моими высказываниями, напечатал также карту, принадлежащую JMSA, вместе с утверждением Иллеша о том, что карта доказывает: мой анализ был неверным. Однако это одна из тех карт, которые я сам же и составил. Прежде чем быть опубликованной в «Известиях», эта карта была послана сенатору Кеннеди в Соединенные Штаты и сенатору Сейя, вице-президенту японской корпорации Diet. Она была также опубликована во Франции в «Aviation Magazine». Мое имя и дата создания этой карты были ясно на ней обозначены. Эту информацию в «Известиях» удалили.

На карте показаны четыре из нескольких воздушных столкновений между советскими перехватчиками и самолетами-нарушителями. Она также показывает трассу корейского авиалайнера, продолжавшего свой полет к югу после того, как он прошел остров Монерон. Эта линия была в версии «Известий» стерта. Иллеш, который предположительно публиковал эту карту, не зная, что она принадлежит мне, использовал ее для того, чтобы поставить под сомнение мои находки. Но другие работники редакции, которые подготовили ее к публикации, должны были знать, что это моя карта. Они были уверены в ее значении: воздушное пространство над Сахалином было нарушено группой самолетов. Они знали, что карта противоречит утверждению Иллеша о том, что это был корейский авиалайнер, гражданский пассажирский самолет, непредумышленно сбившийся со своего курса.

Представители советских разведслужб и члены советского руководства наверняка знали, что произошло на самом деле. Когда президент Горбачев посетил Японию в апреле 1991 года, Сергей Агафонов прибыл в Хабаровск раньше президента, чтобы освещать его визит. Здесь он встретился с людьми из президентского окружения, включая «высокопоставленного и влиятельного генерала, члена правительства». Агафонов спросил у генерала его мнение о моем расследовании. Генерал сказал: «Мишель Брюн открыл часть правды. Настоящая история сложнее официальной версии события». Генерал сказал Агафонову, что обломки у Монерона были «останками военного самолета и всего таких самолетов было три». Может быть, именно комментарии генерала побудили «Известия» упомянуть мое расследование, хотя редакторы попытались свести к минимуму его смысл.

Несмотря на то, что серия статей в «Известиях» поддерживала официальную версию события, упомянутые свидетели, включая полковника Осиповича, пилота, который, как заявили русские, сбил корейский самолет, и водолазов, которые работали с обломками, ставят достоверность официальной истории под сомнение. Этот факт не избежал внимания советских журналистов. Касаясь размеров черных ящиков найденных советскими водолазами, Александр Шальнев, корреспондент «Известий» в Нью-Йорке, писал:

Если данные [ИКАО и KAL. — М.Б.] верны, то они противоречат информации, опубликованной в «Известиях».

Сам Андрей Иллеш пожаловался, что «факты никак не вяжутся друг с другом». Ниже мы, увидим почему, когда изучим серию, состоящую более чем из пятидесяти статей.

Серия начинается с «сенсационного открытия» того, что обломки лайнера были найдены советскими моряками. В первых публикациях один из корреспондентов «Известий» спросил маршала Кирсанова, главнокомандующего советской авиацией, какого он мнения о моем заключении, что корейский авиалайнер не был сбит над Сахалином, а разбился в четырехстах милях к югу. Маршал назвал это «абсурдом». Журналист «Известий» спросил затем, почему же тогда в этом случае Мишель Брюн поставил под сомнение место гибели «Боинга»? На этот раз маршал ответил: «Точно не знаю». Он добавил: «Тем не менее мы нашли обломки».

Журналисты «Известий» посчитали, что маршал Кирсанов имел в виду: «Мы нашли обломки корейского авиалайнера». Именно так трактовали эту историю агентства новостей по всему миру. Тем не менее, ремарка Кирсанова была двусмысленной, возможно намеренно.