Ева Меркачёва - Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

Тяжкие последствия от выдачи таких справок уже наступили, они непоправимы. 29 августа у папы случился острый приступ в СИЗО-12. А 3 сентября его повезли в суд в тяжелом состоянии из-за требований не срывать процесс. В итоге отец попал в больницу только 18 сентября, когда возможно было только отсрочить смерть, но не спасти жизнь. Отца не вернуть. И я могу просить вас, Ева Михайловна, о проверке только ради памяти отца и спасения других людей, в чьем здоровье таким же образом не сомневаются отдельные недобросовестные сотрудники ФСИН».

Смерть бывшего сити-менеджера — одна из самых громких и страшных. Сам факт, что человека семь лет держали за решеткой до приговора, шокирует. Следствие это объясняло слишком тяжким преступлением, в котором он обвинялся (участие в ОПГ). Но кто дал право следствию, по сути, приговорить человека к смерти? Кто эти люди, которые просили тюремных медиков «не срывать процесс»? Дочь Ардабьевского просит опросить сокамерников отца, врачей, она пишет: «Надеюсь, что авторитет ОНК позволит установить истину и наказать виновных, если таковые будут установлены в соответствии с действующим законодательством».

Если бы члены ОНК могли ходить по камерам в августе (когда Ардабьевский просил о помощи) — возможно, нам удалось бы еще тогда во всем этом разобраться и убедить медиков не идти на поводу у следствия. Увы. А что мы можем сейчас, когда нас ведь снова не пускают по камерам?..

К слову, одновременно с новостью об ограничениях для членов ОНК появилась информация в СМИ, что тюрьмы скоро могут передать правоохранительным органам (в нарушение подписанных Россией международных соглашений). Если это произойдет, следователь станет и надзирателем, и тюремным доктором. А при каждом СИЗО тогда придется устраивать кладбища.

(На момент подготовки книги Захарченко операцию сделали, причем успешно, а Цифирова выпустили по болезни на свободу).

«Помогите! С момента задержания прошло более 40 часов, и мы до сих пор подвергаемся пыткам. Нас практически не кормили. Последние 9 часов мы находимся в автобусе, люди вынуждены стоять. Мы лишены возможности двигаться, у нас нет воды, нас не водят в туалет», — такое видеообращение было адресовано утром 2 февраля 2020 года в СПЧ, ГУ МВД по Москве и Генпрокуратуру. Те, кто его записывал, находились в автозаках у Центра временного содержания иностранных граждан ГУ МВД по Москве.

ЦВСИГ, расположенный в деревне Сахарово в 64 км от Белокаменной, принял около 400 административно арестованных. Это те самые граждане, которые получили от 5 до 15 суток за участие в несанкционированном митинге 31 января 2021 года. Прежде чем попасть сюда, молодые люди проделали трудный долгий путь в автозаках (некоторые там же и ночевали). «Мы не заслужили такого», — говорят они. Всех прибывших накануне уже разместили по камерам, и в Сахарово им гораздо лучше, чем в ОВД и автобусах, но! Центр работает в экстремальном режиме (и его начальник Алексей Лагода прикладывает просто неимоверные усилия, чтобы справиться с «наплывом клиентов»). А новые партии арестованных меж тем все прибывают и прибывают.

До сих пор мало кому известный ЦВСИГ стал одним из самых популярных мест. Автомобили забили до отказа обычно пустую парковку и заполонили весь проулок (рядом «заботливо» дежурит эвакуатор). Люди привозят передачки, пытаются прорваться на свидания.

— Я добиралась сюда из центра Москву 3,5 часа и стою тут уже больше двух часов, — говорит девушка. — Просто хотела передать еду однокурснику.

К нашему прибытию (примерно 15.00) на территории центра не было ни одного автобуса. Отличная новость. Но вышедший нас встречать начальник к этому времени был уже измотан проверками — МВД, ГУ МВД по Москве послали свои комиссии. Ожидался приезд представителей еще нескольких ведомств. И все благодаря тому самому видеообращению. К слову, глава СПЧ даже начал с него пресс-конференцию, которая во вторник прошла по итогам поручений президента, касающихся прав человека.

В одной из камер ЦВСИГ

— Все нормально с арестованными, — говорит начальник. — В тепле они, мы их накормили.

Вообще ЦВСИГ способен принять 1100 человек. Но это не спецприемник, и чтобы работать в другом режиме, нужно многое переформатировать. Отсюда и возник настоящий коллапс в ночь с 1 на 2 февраля. В 2 часа ночи привезли сразу 200 человек. Автобусы с людьми стояли на территории до утра. Чтобы всех распределить сотрудники работали без сна и отдыха, но все равно не успевали.