Владимир Мацкевич - Отвечая за себя

Я всегда знал, что моё место — это Беларусь. Учился на психолога в Ленинграде, хотел по окончании факультета получить диплом и работать в Беларуси. Искал себе место. Психологи в те времена были редкостью, почти никто не знал, зачем и кому они нужны — не то, что теперь. Теперь уже я не знаю, зачем и кому они нужны, так много их стало.

Я пытался организовать себе распределение в Беларусь. Но была одна сложность.

Я хотел заниматься наукой или инженерией (писал диплом по инженерной психологии) и именно в Беларуси.

Попытался найти себе место в Гродно, в городе моего детства: там пединститут преобразовывали в университет, открывали кафедру психологии. Я приехал на психологическую конференцию, которую под создание кафедры организовывала профессор Светлана Кондратьева. Посмотрел на всё, поговорил и увидел, что это совсем не университет.

Не могу сказать, что я тогда всё понимал про университет. Разбираться и понимать я стал много позже. Но уже имел некоторой опыт и мог сравнивать. Я учился в Ленинградском университете. Активно работая в СНО, побывал в Московском, Киевском, Тартусском университетах. Был на стажировке в ГДР, познакомился с Лейпцигским, Берлинским, Иенским, Дрезденским университетами. Конечно, все университеты ГДР переживали не лучшие времена. Но всё же мне было с чем сравнивать. То, что делали из Гродненского пединститута, никак не походило на университет. И наукой там заниматься было невозможно.

Нужно было выбирать, что мне ценнее: Наука или Беларусь? Я не мог отказаться ни от одной из этих ценностей. Поэтому попытался зайти с другой стороны.

Я съездил в Минск в беларусский филиал ВНИИТЭ, там работал профессор Исаак Розет, он занимался интересовавшими меня темами. Но там не было мест.

Я выбрал науку психологию. Это тоже было непросто. Во всём СССР этой наукой можно было заниматься всего в нескольких местах. Попасть в эти места можно было по блату или медленно, шаг за шагом, выстраивая себе карьеру.

Но у меня был ориентир — ММК (Московский методологический кружок). Я тогда ещё не был ни философом, ни методологом, но знал, куда и как двигаться.

Я не был готов к автономному существованию, у меня не было иллюзий, что я смогу заниматься наукой или инженерией там, где их нет. На одной из конференций на мой доклад обратил внимание психолог из Вильнюса и предложил работу. Я согласился, тем более что это почти Беларусь. Завод прислал в университет заявку на меня и даже представителя на процедуру распределения. И я поехал в Вильнюс на завод радиоизмерительных приборов в отдел технической эстетики (так в СССР называлась эргономика и промышленный дизайн). Но завод оказался «номерным», то есть секретным. Для работы требовался допуск КГБ. Видимо, я уже тогда был неблагонадёжным — мне не дали допуска, распределение было аннулировано, и через восемь месяцев я вернулся в Ленинград, поскольку я там всё знал и рассчитывал устроиться.

Несколько месяцев безработицы, последующие несколько лет работы в ЛИИЖТе, на первой в СССР гуманитарной (не идеологической, такие были всегда и везде) кафедре в техническом вузе — кафедре прикладной психологии, социологии и педагогики. Это был отличный опыт.

После 11 лет жизни в Ленинграде я уехал в Латвию, в Лиепаю. Захотелось тихой жизни у моря. Но тихой жизни мне хватило ровно на полгода, потом я больше времени проводил в Риге, чем в Лиепае. Рига стала почти родным городом. Там я обрёл самостоятельность и самодостаточность. Но жил я не только в Риге.

Георгий Петрович Щедровицкий принял меня в свою команду, и игры — ОДИ (организационно-деятельностные игры 1) — стали моим главным делом. Из Риги я летал по всему Советскому Союзу: от Сахалина до Закарпатья, от Армении до Республики Коми. Был игротехником и методологом в играх Георгия Петровича, работал с другими методологами в их проектах, сам проводил ОДИ. Никогда, ни до того, ни после, я не проводил столько времени в самолётах и поездах.

Союз распался, Латвия стала жить своей жизнью. И я уехал в Москву, город для меня чужой и нелюбимый. Работа там была, я был востребован, хотя основные заказы и проекты были в Красноярске, Твери и Калининграде, изредка что-то делал в других городах с другими методологами.

На одной из ОДИ в 1993 году появились люди из Минска и предложили поработать на реформу образования в Беларуси. Меня пригласили в Минск. Это было именно то, чего я хотел.

Но пригласили как московского эксперта. Что такое методолог и кто такие методологи, в Минске почти никто не знал. Как московского эксперта, меня встречали в высоких кабинетах, мне были открыты все двери. Наездами между командировками по своим проектам я провёл в Минске месяцев восемь-девять, пока не решил остаться навсегда.