Михаил Веллер - Поправки к отражениям

Вот это в «Попытке к бегству» тоже обращало на себя внимание, задевало непривычностью. Это вызывало непонимание, вопросы. Никаких подробностей про звездолеты, перелеты, невесомости, перегрузки, приборы, космическое путешествие как важный предмет изображения — ничего этого не было. А ведь это составляло все важнейшую часть тогдашней научной фантастики советской! И вдруг!.. Стругацкие отменили научно-подробно-технологическую составляющую этой самой научной фантастики.

Это был перелом. Революция. Реформация. Строго говоря — это уже не была научная фантастика, а нечто иное. Но тогда этого никто особо не различил, не разграничил, не классифицировал.

Следующая необычность для научной фантастики — хотя совершенная обычность для старинной и классической фантастики социальной. Люди! На некоей бесконечно далекой и никогда не посещавшейся землянами планете — обитают нормальные люди. То есть рост, внешность, соображение, цивилизация — просто аналог земной. Ну, с поправкой на уровень развития цивилизации — скажем, феодализм, и подробности чисто местно-технические, типа копий с зазубренными наконечниками. Вы вспомните «неземных людей» хоть у Герберта Уэллса, хоть у Алексея Толстого: в лучшем случае хилые и голубоватые. А здесь — просто как другой материк или другая эпоха.

То есть! То есть! Никакое это не космическое путешествие на хрен!!! Это путешествие в чуть-чуть другой вариант НАШЕГО мира, где обитает и действует НАШЕ человечество! И отношения наши, и психология наша, и как снимающая все сомнения главная особенность — весь физический облик полностью наш! Мы это, мы, ну в лоб же говорится, ну зеркало подставляется!

Вот все «научно-фантастическое» оформление Стругацких — это просто рама зеркала, которая отграничивает его от прочего пространства, за эту «фантаст-раму» читателю удобно зеркало держать — чтобы смотреться и видеть: каков он сам и каков мир, если все подсветить необычным светом, в котором становятся контрастно заметны невидимые обычно особенности. Это просто зеркало человечества с цивилизационным сдвигом. А цивилизационный сдвиг показывается через сдвиг пространства — самым простым и понятным способом космического путешествия. И это одновременно мотивирует сдвиг во времени и сдвиг на тропинке цивилизационного развития.

На фига тут много звездолетов? Космический перелет Стругацких — это метафора перемещения в нашу собственную реальность, данную чуть под другим углом зрения. Условным. Для освежения восприятия. И лучшего понимания.

Всем, конечно, понятно, что авторы отнюдь не ставили себе задачу вообразить и изобразить иной, неземной мир. И всем понятно, что они изображают, конструируют, моделируют наш мир, НАШ, наше человечество и наше общество — с доворотом. Вот в таких условиях, вот в таких предлагаемых и воображенных обстоятельствах.

То есть понятно, что никакая это не «научная» фантастика — но фантастика социальная, социально-психологическая, политическая, наконец, фантастика. (М-да, а политическая — это было особенно чревато в те времена. Политической сатиры под маской фантастики — боялись и не хотели.) А «научно-фантастический» антураж — условен.

(Кстати, мелочь, но тоже характерная. В «Попытке…» есть диалог на английском в обрамлении серии реплик. Что было категорически несвойственно советской литературе того времени. Не «Война и мир», чай, с их страницами на французском в начале. И — откуда бы шпрехать советскому командиру военного времени по-английски? Немецкий — и то в пределах разговорника! Но — текст сразу приобретает нарядно-остраненный оттенок. Маде ин не здесь. Вот отсюда тянется нить к обильному щеголянию английским — где надо и не надо — в современной нашей «продвинутой» прозе.

И здесь же впервые вводят Стругацкие отдельные японские слова и реалии в разговор и быт. Чужеродная экзотика, штрихи неизвестного, эхо неземного буквально мира! Два меча и прочее. Не пройдет и сорока лет — войдет в литературную моду и этот околояпонизм, суши с бусидо и сэппуку с сашими…)

Генеральный метод Стругацких в изображении собственно научной фантастики — минимализм. Не в ней дело.

Так что как попал бежавший заключенный концлагеря, офицер танкист Саул Репнин в светлое будущее — никого не касается. Убежал. Из своего времени — как из концлагеря. В хорошую жизнь.

И что же — он хочет теперь переустроить наш мир наилучшим образом? Да мир и так прекрасен! Но он — хочет бежать подальше. На необитаемый остров. В будущем — это непосещаемая планета, куда не ходят, пардон, не летают земляне. С Земли он хочет бежать вон как из концлагеря!