Виктор Анпилов - Наша борьба

Но теперь, когда мы пытались войти в здание Академии, оказалось, что все входы и выходы здания забаррикадированы. Ни один офицер не набрался смелости подойти к нам, чтобы прояснить ситуацию. Рядовые солдаты, в ответ на наши просьбы сообщить командованию о визите, недоуменно пожимали плечами.

К 11 часам утра из района Дома Советов отчетливо доносилась стрельба из автоматического оружия, а затем – и залпы танковых орудий. Курсом на Дом Советов летели боевые вертолеты... Напрасно мы дежурили у КПП Академии бронетанковых войск: в эти трагические для России часы даже мышь из нее не высовывалась...

Ветеран Вооруженных Сил, Анна Емельяновна Бельянинова, участник Великой Отечественной войны Вадим Валентинович Пустовалов, посчитали, что пока в городе неразбериха, мне необходимо срочно выехать из Москвы. Я согласился. Выбрали южное направление с первой остановкой в Туле, в надежде в последующем добраться до Абхазии, народ которой во главе с президентом Ардзинбой уже тогда твердо стоял на позициях борьбы за восстановление семьи советских народов – СССР.

В три часа дня подслеповатый Вадим Валентинович Пустовалов на своих стареньких «Жигулях – копейке» увозил меня по Симферопольскому шоссе к Туле. Лидером «Трудовой России» в Тульской области был тогда честный, порядочный человек Александр Шикалов. Без лишних слов он определил меня на дачу к своим хорошим знакомым. Там из телевизионных репортажей я узнал первые подробности расстрела парламента и ареста Руцкого, Хасбулатова, Макашова других руководителей восстания.

Тогда же сообщили о розыске Малярова, Баркашова и Анпилова.

Я решил переждать в Туле несколько дней, отпустить бороду, как-то изменить внешность, а затем двигаться дальше. 6 октября я начал писать манифест «К оружию!». Этот документ, написанный мною собственноручно, лежал на письменном столе и был изъят следственными органами в день моего ареста. Хозяева дачи, честнейшие и порядочные люди, меня выдать не могли. Скорее всего, в момент кода я однажды вышел на улицу, порубить дрова, меня увидели и опознали соседи, и среди них – бывшие ответственные работники Тульского обкома партии. Партноменклатура Тульской области, особенно из числа приближенный к бывшему губернатору Севрюгин, почему-то невзлюбила меня с 1991 года. По факту моего выступления в Туле, содержащего призывы к свержению Ельцина, подписавшего преступный Беловежский сговор, в том году было возбуждено уголовное дело, закрытое Генеральной прокуратурой за недоказуемостью состава преступления. Замечу, что впоследствии «защитник» Ельцина – губернатор Тульской области Севрюгин, проворовался в таких масштабах, что даже доказав свое верноподданство высочайшему покровителю в Кремле, попал-таки за тюремную решетку.

Впрочем, таковой оказалась участь очень многих властных приближенных Ельцина. То была власть, о которой в народе говорят: жулик на жулике сидит и жуликом погоняет.

Мой манифест «К оружию!» был окончательно отредактирован, когда в окно второго этажа дачи я увидел колонну бронетехники, приближающуюся к ней. Быстро спустился вниз, предупредить хозяев. Анатолий Кириллович (уточнить!) принял решение спрятать меня на чердаке, куда вела потайная внутренняя лестница. На чердаке я залег за рулон стекловаты, откуда через довольно широкую щель между стеной и потолком можно было хорошо слышать и видеть, что происходит на втором этаже. Через минуту другую послышался звон разбитого стекла (как мне потом рассказывали хозяева, в окно двинули ствол крупнокалиберного пулемета). Затем с улицы послышались крики: «Сдавайся!» Хозяева вышли на улицу, затем вернулись в помещение. Начался допрос: где Анпилов?

Анатолий Кириллович так запудрил мозги незваным гостям, что его и жену вынуждены были оправить на продолжение допроса в УВД Тульской области. Чтобы окончательно сбить ищеек со следа, Анатолий Кириллович одел мои туфли, оставив на их месте свои грубые рабочие ботинки, которые затем и показало телевидение: вот в чем ходит Анпилов. На второй этаж дачи по звукам поднялось сразу несколько человек. Начался обыск. Увидели на столе и начали читать вслух манифест «К оружию!». Сообщили по рации о находке. «Он должен быть здесь!» - заявил командный голос так близко от меня, что если бы они прекратили хождение и затихли на минуту, они бы услышали как бьет в груди молот моего сердца. Один из военных, наверное и услышал тот набат, он подошел вплотную к щели и мой взгляд столкнулся с его взглядом. Я видел карие глаза, погоны лейтенанта и подсумки с патронами на груди. Мои глаза должны были отражать свет, и лейтенант не мог не заметить их блеска. Не мигая от напряжения, мы смотрели друг на друга. «Здесь никого нет!» - доложил офицер. «Никуда он не денется! Он здесь!» - отреагировал командный голос. Затем по потолку крепко стукнули кулаком, и рядом со мной зазвенели пустые стеклянные банки: «Там чердак! Ищи лаз!» Через минуту на чердак поднялись два офицера и пошли согнувшись с направленными в мою сторону стволами автоматов. «Я здесь. Оружия нет. Выхожу.» - сказал я, и не узнал сам свой голос: от волнения в горле все пересохло. Спустились вниз на первый этаж. Обладатель командного голоса, здоровенный верзила-подполковник с большой бородавкой на левой щеке надел на меня наручники, а затем, ни слова не говоря, сшиб меня с ног ударом кулака в ухо. «А без наручников, слабо было?» - спросил я поднимаясь с пола. Верзила ничего не ответил и начал выворачивать мои карманы: удостоверение депутата Моссовета, одна сто долларовая купюра. Все. «Вот видишь, ты с долларами ходишь, а я, офицер, не могу прокормить семью»- прокомментировал результаты обыска подполковник. «Теперь тебя повысят в звании, и у тебя будет много долларов»- не смог удержаться я от иронии.