Эфраим Баух - Эффект бабочки. Израиль – Иран - от мира – к войне, от дружбы к ненависти

Движение по шоссе сразу же резко уменьшилось, пейзаж стал сельским, как и люди в машинах. Агент сделал несколько панорамных снимков по пути.

В районе Натанза остановил машину, проследил, нет ли за ним «хвоста».

Пространство вокруг было плоским, пустынным, лишенным живой души. Иран – страна колоссальных размеров – в большей своей части пустынна. Задание дало агенту ощущение, что он открывает какую-либо британскую колонию девятнадцатого века.

Затем агент снял один из своих мокасин, и заполнил его пробой почвы. Поехал в следующее, упомянутое в задании, место и там также взял пробу почвы. Записал для себя, в каком мокасине какая проба. Наснимал множество явно плохих снимков окружающей среды. Это было отличной маскировкой при проверке: вдохновенный турист, но плохой фотограф.

Готовясь к обратному полету, вложил носки в мокасины, завернул их в целлофан и поместил на дно чемодана, думая про себя, что земля эта столь же будет дорога профессионалам из отдела исследований неконвенционального оружия, как горсть Святой земли христианским паломникам.

Когда самолет оторвался от земли, агенты отпраздновали успешно выполненные задания крепким напитком с тоником, налитым в пластиковые стаканы, с наслаждением наблюдая, как женщины в чадрах идут вереницей в туалет, и у каждой – сумка со сменой одежды.

Кассету представили Таири как отлично сработанную службой безопасности шаха САВАК фальшивку. Она действительно слышится как фальшивка, представляющая Хомейни в гротескном, смехотворном виде.

Главное внимание в проповеди – объясняет комментатор, представляющий Хомейни – уделяется «заговору шаха с евреями и поклоняющимися кресту, для того, чтобы унизить и затем вовсе уничтожить ислам в Иране. Шах задумал привести мусульман под власть чужеземных врагов ислама и даже заказал портрет имама Али, четвертого халифа, у которого светлая борода блондина и голубые глаза».

«Прослушав кассету, – пишет Амир Таири, – мы все пришли к выводу, что это фальшивка, и какой-то талантливый актер подражает голосу Хомейни. Не может же, думали мы, Хомейни вообще не касаться серьезных политических и экономических проблем шахского Ирана, и так вот прямо обращаться к самой невежественной массе, охваченному фанатичной ненавистью к властьимущим.

Но – и это нас потрясло – на кассете была записана оригинальная проповедь Хомейни».

Кассеты с проповедями Хомейни, находящегося в изгнании, были растиражированы в сотнях тысяч экземпляров, и до конца 1978 года было распространено более ста пятидесяти тысяч кассет.

С фанатичным упорством Хомейни угрожал верующим, что, являясь немыми свидетелями преступлений шаха, они рискуют потерять свое место в лучшем мире. «Шах пытался учить маленьких людей как жить и потерпел крах. Хомейни пришел учить, как умирать – и преуспел».

В течение семидесятых годов эти проповеди прослушало не менее двадцати миллионов иранцев из сорока восьми миллионов населения страны.

«Ненавистный шах, – гремел Хомейни, – еврейский агент, американский змей, голову которого надо разбить камнем». В другой проповеди, в лучших традициях гебельсовской пропаганды, вбивающей в головы, как гвозди, одни и те же обороты речи, он опускался до грубой брани: «Шах говорит, что он дает свободу народу. Слушай ты, раздувающаяся от собственного ничтожества жаба! Кто ты такой, чтобы давать свободу? Только Аллах дает свободу. Закон дает свободу. Ислам дает свободу. Конституция дает свободу. Что ты имеешь в виду, говоря: мы дали вам свободу? Что общего между тобой и возможностью давать нам что-либо? Кто ты вообще такой?»

Этой невероятной по силе кассетной атакой Хомейни основал первый религиозный режим в современном мире, в государстве, стоящем на пятнадцатом месте в мире по численности населения. Он победил без боя колоссальную по силе военную систему, построенную шахом, и получил в наследство огромный арсенал современного вооружения, самый большой в Азии, вооружения, которое спасло его позднее, когда Садам Хусейн пытался использовать смуту и вторгся в Иран. Он получил казну в 30 миллиардов долларов, нефтяную промышленность, дающую годовую прибыль в 120 миллионов долларов. И все это он сделал силой демонизации шаха, силой психологической войны, которая не встречала никакого сопротивления властей, а порой и поддержку Запада, под самым носом шаха.