Эфраим Баух - Эффект бабочки. Израиль – Иран - от мира – к войне, от дружбы к ненависти

Мусульмане должны спросить, что они могут сделать для гуманизма, прежде, чем гуманизм отнесется к ним с уважением.

Не взирая на ваше отношение к конфликту Израиля с палестинцами и арабскими соседями, даже если вы верите, что в этом больше виновен Израиль, следующие слова показывают истинное положение вещей:

« Если арабы сложат оружие сегодня – больше не будет насилия. Если евреи сложат оружие, больше не будет Израиля».

Бениамин Натанияу

Речь идет об удивительном явлении, называемым израильским киноискусством. Никто не пытается задаться вопросом, что объединяет фильмы, снимаемые израильскими кинорежиссерами, не говоря об их профессиональном уровне, который достаточно низок. В самом деле что объединяет такие фильмы, как «Бофор», «Хамсин», «Лимонное дерево», «Жизнь по Агфе», «Джанем-Джанем», «За решеткой», «Палестинский цирк», «Сезон вишен», «Чудное место», «Конец недели в Галилее», «Вальс с Баширом».

Во всех этих фильмах с бесталанной назойливостью повторяется, что израильтяне, евреи – народ стареющий, отталкивающий, тяготеющий к смерти, быть может, даже вообще не народ. Еврей глуп и бестолков, уродлив, и в лучшем случае достоин милосердия. В противовес ему арабы это настоящие люди, аристократы духа, молодые и гордые.

В 1880 году родился в Германии еврей по имени Отто Вейнингер, крестился и покончил собой в возрасте 23 лет. Слава пришла к нему сразу же после смерти, благодаря его социологическому «открытию» в единственно написанной им книге «Пол и характер» – ненависти к самому себе на почве еврейства, целой теории о «еврейском характере», которая особенно пришлась по вкусу нацистам. Если еврей так пишет о евреях, толковали они, он-то знает, о чем пишет.

По Вейнингеру еврей не уважает самого себя и своих отцов, никогда не держит слово, всегда ищет лазейку к компромиссу, всегда ходит сгорбленным, в отличие от христианина, у которого спина гордо выпрямлена. Еврей всегда погружен в скверну, старается скрывать свое еврейство. У него нет связи с прошлым, он смотрит только в будущее. Еврейство «женственно», столь же слабо хитро, как этот пол. От еврейства невозможно излечиться, ибо это дефект от рождения. Не помог Вейнингеру переход в христианство, еврейский характер будет его преследовать, и потому нет причины жить.

Жил в Германии в те же годы и другой еврей по имени Теодор Лессинг, который тоже крестился, но позже вернулся в еврейство после увиденных им антисемитских выходок и даже стал пламенным сионистом. В своих статьях он резко критиковал еврейских интеллектуалов, которые всегда обвиняют во всех грехах самих себя, проклинают свой народ, подобно Вейнингеру. Лессинг знал, о чем говорил: он сам был как бы выкрестом и ненавистником иудаизма.

По Лессингу еврей-интеллектуал заболевает антисемитизмом, даже если он этого не ощущает. Он сам себя ненавидит, сам себя обвиняет, даже если нет на нем никакой вины. Он всегда преклоняется перед «другим», обожает нееврея, презирает свой народ, жаждет ассимилироваться.

Судьба этих обоих евреев была горькой: Вейнингер покончил собой. Лессинга убили нацисты.

Все эти галутские комплексы обоих свили гнездо в израильском киноискусстве. Все эти фильмы субсидируются «Фондом израильского кино», естественно, за счет налогоплательщика. Фонд действует в рамках министерства образования и культуры, то есть является государственным фондом. Существует более двадцати шести лет с бюджетом в 18 миллионов шекелей на оригинальное израильское кино. Очевидно, кинорежиссеры поняли, что только такое «вейнингерское» кино может получить доступ на международные кинофестивали и даже иногда «удостаиваться» премий. Очернил Израиль и получишь славу в мире. Но что делает рядовой израильский кинозритель? Голосует ногами: почти не ходит на эти фильмы, которые вращаются в узком круге режиссеров, кинокритиков и зрителей типа Вейнингера.

Так иранцы называют своего президента. Ласково или в насмешку.

При любом удобном случае он выражает свою ненависть к западной продажной и деградирующей культуре, главным образом, культуре США. Чего же он ищет, дважды отправляясь в Нью-Йорк, город «великого дьявола»?

Ахмеди не перестает говорить о великой персидской тысячелетней цивилизации, не упоминая, что большинство из этих лет она была языческой, враждебной исламу, арабам и другим региональным цивилизациям. Он пытается совместить несовместимое – ислам и древнюю Персию. Он говорит о собственном величии и величии своей страны, но за этим весьма ощущается чувство неполноценности перед Западом, собственная отсталость от уровня современной цивилизации, бесконечное самооправдание, в которое он втягивает всю страну, которая не обязательно согласна с его крайними взглядами.