Михаил Веллер - Подумать только!..

В упомянутом докладе говорилось – в двух словах; люди старше примерно помнят, а люди младше этим не интересуются, но свою историю знать все-таки рекомендуется, чтобы не сидеть в одной и той же куче не скажу чего, – что ленинские нормы, – а ленинские нормы были гуманные, хорошие, правильные, они заложили основы коммунизма, – они были нарушены в середине 30-х годов товарищем Сталиным, который собрал необъятную власть в свои руки; который стал репрессировать верных членов партии, и пошли репрессии 37-го года и примкнувшего к нему 38-го года; ну и вообще были потом ужасные вещи – дело врачей-убийц (это уже после войны – и прочее. И вот теперь мы должны преодолеть кровавое сталинское наследие, страшные лагеря Колымы и прочее. И вот как Сталин умер – мы выпустили зэков из лагерей. И вот, восстановив ленинские нормы жизни, идти дальше.

С одной стороны, широкие массы интеллигенции восприняли это на ура, потому что уже до этого Илья Григорьевич Эренбург – старый, умный, хитрый, травленый публицист, журналист, поэт и прозаик – написал с литературной точки зрения слабенькую, а идеологически могучую повесть «Оттепель». И с его легкой руки этот период хрущевского либерализма в идеологии и культуре получил название «оттепель». Эта оттепель началась примерно в году 55-м и закончилась примерно году в 63-м – еще Хрущев был во власти. Но потом еще года до 70-го позакручивали гаечки как следует, а потом все те, кто творил культуру этой оттепели… Но мы отвлеклись.

Такие великие, знаковые фигуры в советской литературе, как Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Булат Окуджава, Бэла Ахмадулина и иже с ними – все они взошли в эпоху хрущевской оттепели. Василий Аксенов, Анатолий Гладилин и иже с ними – Юрий Казаков, масса имен – всё это было тогда.

И, вы знаете, они в той или иной мере верили в то, что по Ленину – всё было хорошо. История была так зачищена, архивы были настолько засекречены или уничтожены, мозги были настолько промыты, что люди, которые сами в сознательном возрасте эпоху Сталина не пережили, они поверили докладу Никиты Сергеевича Хрущева и стали писать стихи как Евтушенко: «Если мы коммунизм построить хотим, трепачи на трибунах не требуются. Коммунизм для меня – самый высший интим, а о самом интимном не треплются». Вот примерно в таком духе.

Хрущев был одним из самых кровавых палачей сталинской эпохи.

При этом как-то осталось за кадром, что Никита Сергеевич Хрущев был одним из самых кровавых палачей сталинской эпохи. Это Никита Сергеевич Хрущев, когда был партийным руководителем разных регионов – то Украины, то Московской области – был самым первым, кто бомбардировал товарища Сталина просьбами покорными, коммунистическими лояльными – увеличить квоту на расстрелы. Ему милостиво увеличивали. Так что в крови там по самые ноздри.

А потом, видите ли, когда умер товарищ Сталин – мы никогда не узнаем: он умер сам или ему помогли, потому что уже в октябре 52-го года, за несколько месяцев до смерти на 19-м съезде КПСС товарищ Сталин сообщил, что надо бы поменять всех вот этих, которые старые стали и не могут больше тянуть эту мужицкую, тяжкую министерскую работу. Так что товарищ Молотов, товарищ Каганович, товарищ Микоян и ряд других товарищей… в общем, пора их менять. Товарищи поняли, что им настал конец.

Товарищ Берия прекрасно понимал, чем это кончится, потому что все такие повороты всегда сопровождались зачисткой органов, которые зачистили своих предшественников. И министр внутренних дел Лаврентий Павлович Берия, в общем, взял власть после смерти Сталина. Это Берия, будучи еще у власти, выпустил зэков из лагерей тем самым «холодны летом 53-го года». Это Берия, условно говоря, объявил модернизацию. Но соратники страшно боялись товарища Берии, зная его методы, зная, что он человек жесткий, человек очень умный и человек очень умелый. Поэтому мы никогда не узнаем, действительно ли он был расстрелян в этом бункере ПВО Московского округа или его пристрелили прямо в коридоре кремлевского корпуса офицеры-порученцы маршала Жукова. Ибо существует ряд апокрифических версий.

После чего Никита Сергеевич Хрущев так же, как прочие товарищи, начиная с Георгия Маленкова, задумались о будущем и о жизни. Никита Сергеевич всю жизнь косил под дурачка. Никита Сергеевич напоминал такой колобок, такой колобок – а внутрь колобка был запечен стальной медвежий капкан. И вот, валяя дурачка, этот лысенький «кукурузник», этот «придурок без образования», этот «неизвестно кто из дерёвни», над которым народ смеялся, – но добродушно смеялся без злости, – он сожрал и раскидал всю сталинскую гвардию, которая прошла огни, воды и медные трубы: товарища Берию, товарища Маленкова, товарища Молотова, товарища Микояна, товарища Кагановича, ну и «примкнувшего к ним» ко всем товарища Шепилова, который этой приставкой просто вошел в историю.