Михаил Веллер - Подумать только!..

И только передачи на «Ностальгии» с Молчановым, дружбой с ним я горжусь давно, не имели отношения к потоку.

Я храню рабочие дневники-еженедельники за прошедшие годы. Три-четыре раза в неделю, редко два, я посещал ящик или какую-то радиостудию. С сентября по май – это раз 80–100 за год. Примерно тысячу раз за прошедшие годы.

До пятидесяти лет, ребята, я сидел тише травы ниже воды не в Ленинграде, так в Таллине, и никто меня не видел и не слышал.

При этом – в половине приглашений я отказывал. Не моя тема. Не могу сказать ничего нового. Некомпетентен. Но и остальных было до фига.

Эфир или запись на ТВ – это своего рода тусовка. В основном приезжают заранее, разговаривают, пьют чай-кофе. Престиж-клуб. Как бы ты ни выступил – а все равно посветился. А большинство тщеславны хоть на сколько, славы не добрали досыта.

Я уже давно работаю с раннего утра до полудня, так что передача день не ломает. В расписании это – общение и развлечение. Ты можешь писать книгу два года – тебя никто не видит. А пять минут на экране – и вопрос: «Когда вы все успеваете?» Да это же отдых. За исключением тех немногих минут, когда говоришь.

Но вот за эти минуты у меня вылетает масса нервной энергии. Ты слушаешь других, мысленно включаешься в разговор, не соглашаешься, поправляешь и дополняешь, просишь слова, дают позже, адреналин идет! А главное – надо в несколько предложений уложить всю мысль, пока не перебили и не закричали. Это отдельное умение.

И тут своя хитрость: построить речь из трех-четырех фраз так, чтоб никто не понял, к чему ведется и не заглушил – а ты во второй половине последнего предложения за полторы секунды выстреливаешь суть. И видишь по лицу ведущего, на секунду делающемуся неподвижным, что сейчас ему в «ухо» аппаратная орет, что он лопухнулся!

Да, иногда находишься среди продажных идиотов. Это условия игры. А ведущий ехидно сбивает. Это тоже условия игры. Но уж очень велик выигрыш: сказать на огромную аудиторию то, что считаешь очень важной правдой.

А задача режиссера – стравить гостей. Просьбы-рекомендации перед началом: «Вы не дожидайтесь, пока оппонент договорит, перебивайте, вступайте, будьте активнее и смелее!» Прочитали в старых американских учебниках, что смысл ток-шоу не важен – важен только накал эмоций.

А с аудиторией, которой обычно платят за съемочный день рублей по 500, заранее репетируют: «Следите за мной! Я захлопала – все дружно аплодируем! Я показала вот так – все сразу перестали. Еще раз!»

Продолжив фразу Черчилля, можно сказать: «Народ не должен видеть три вещи: как делается колбаса, как делается политика и как делается телевидение».

А исключения есть? Есть. «Вечер с Соловьевым», «Прав? Да!» на ОТР, «Культурная революция» на «Культуре», и еще несколько есть.

…Когда произошел Майдан, Крым и Донбасс, внимание к идеологии СМИ усилилось. И звать меня на пару лет куда бы то ни было прекратили. И я подумал, что это к лучшему. Потому что хватит. Свое сказал и свою долю внимания получил. А самому завязать как-то духу не хватало. Соблазн все же.

Забавна метода: девочка любых лет, продюсер по гостям, звонит и приглашает, уговоривает, записывает. Потом звонит завтра-послезавтра и говорит немного другим голосом, что съемка перенесена, или тема заменена, или она еще уточнит. И даже с «Культурной революции», где все клялись в любви, выставили крайнюю тетку, которая соврала про перенос. Вот так выглядит внесение в Стоп-лист. Лишь один человек из всей братии повел себя прямо и достойно: сказал лично как есть.

…А потом позвали опять! Но это было уже другое телевидение… оно было не столько российское, сколько антиукраинское. Вдруг оказался выше уровень нетерпимости, демагогии и хамства. И в каждое шоу звали пару пуделей для оплевывания.

Я же был резко несистемный. Не позиция и не оппозиция. В одних вопросах – полный патриот, в других – законченный либерал. И ни к чему я не принадлежал – никаких партий, течений и организаций. Что создавало впечатление моей полной практической безвредности. Не считая отдельных высказываний. Зовут – потому что круг допущенных в ящик ограничен, показывают одних и тех же. А нужен рейтинг.

Уровень разговора стал оскорбительным, причем в общем потоке ведущие не ощущали оскорбительности своих слов. То милая ведущая, на тридцать лет моложе меня, решила мне доказать, что комсомольские секретари и при Советской власти хорошо жили, а не только олигархами. Как будто это не я был секретарем, и не она по возрасту уже не знала комсомола. И с таким милым напором свою чушь впаривает, что как же не уйти, охарактеризовав мимо микрофона ее умственные способности? Или милый парень объясняет, что ну не верит он в получение эстонского гражданства когда-то любым человеком по предъявлении карточки Гражданского комитета – будто и не я получал, будто он там был и что-то знает.