Майкл Бут - Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю»

Приписывать датчанам почти латиноамериканский темперамент и видеть в них разгульных, бесшабашных, разговорчивых искателей приключений – смелое преувеличение в глазах тех, кто побывал в Дании. При первом знакомстве датчане показались мне немцами, которых поместили в улучшенные интерьеры. Пожив среди них и получше узнав их собратьев по региону, я понимаю, почему у датчан такой имидж. По сравнению с финном или шведом любой датчанин – просто конферансье из кабаре в Лас-Вегасе.

У нордической застенчивости есть гендерные особенности. Скандинавские мужчины чаще предпочитают молчание, тогда как женщины с большей готовностью помогают иностранцу почувствовать себя непринужденно. Это можно счесть результатом моего выдающегося личного обаяния, но финские женщины показались мне куда более разговорчивыми, чем мужчины. Правда, последним следует отдать должное: приняв тщательно обдуманное решение вступить в разговор, финский мужчина выскажет свое окончательное мнение, не обременяя себя этикетами и политесами.

Нетрудно представить, сколько шокированных и обиженных людей оставляют после себя финны в светских салонах Парижа и в высших слоях общества Лондона или Токио. Считается, что они во многом схожи с японцами (по Ричарду Льюису, они одинаково не склонны жестикулировать, внимательно слушают собеседника, неконфликтны и т. п.), но и те находят прямоту и резкость финнов огорчительной.

Небольшое отступление. Хотя скандинавы не слишком разговорчивы, они пользуются тайными способами невербальной коммуникации, которые, подобно высокочастотной трескотне летучих мышей, не воспринимаются другими людьми. Это целый набор полубеззвучных высказываний, расшифровывать которые я начал учиться только сейчас. Самое распространенное из них – краткий и резкий вдох в сочетании с легким оханьем, указывающий на некое подобие согласия, что-то вроде «да, но…». Некоторые датчане делают это так выразительно, так что первые несколько раз я пугался, думая, что у собеседника начинается какой-то приступ. Ричард Д. Льюис описывает финскую версию как «вздохи, почти беззвучные постанывания и согласное хмыканье». У каждого народа и в каждом языке есть свои утвердительные «ага», недоуменные «хм-м-м…» и слова-паразиты, но скандинавы, кажется, превратили их в один из главных способов коммуникации.

В некоторых аспектах финнов можно считать сверхскандинавами. Мы помним, что шведы, датчане и норвежцы держат себя в рамках Законов Янте: нельзя хвастаться своими достижениями или материальными благами, нельзя считать себя лучше других и тому подобное. Финны вывели эту скромность на новый уровень, причем многие считают, что она вредит экспортным возможностям страны.

«Нам не хватает нахальства прилюдно хвастаться, какие мы хорошие, – говорил недавно руководитель туристического ведомства Финляндии. – Мы тихонько стоим в уголке и надеемся, что кто-то обратит на нас внимание».

Примерно так же относится к финской скромности и Роман Шац. «Возьмем, скажем, болт. Американец представит вам его примерно так: «Этот болт изменит вашу жизнь! Он осчастливит вас! Это лучший болт в мире» – а затем два с половиной часа будет расписывать его технические достоинства. А финн просто скажет: «Вот болт». Рекламировать что-либо противоречит финской ментальности. Рекламой и маркетингом занимаются только легкомысленные люди. И разумеется, на мировом рынке это финнам мешает».

Иногда это мешает и в финских условиях. Редактор международного отдела финской общенациональной газеты Helsingin Sanomat Хейкки Аиттокоски рассказывал, что коллеги часто огорчают его своей сдержанностью. «Мне нравится финская скромность, – говорит Аиттокоски, раньше работавший корреспондентом в Берлине и Брюсселе, – но она идет во вред работе, если журналистам нужно продвигать свои идеи или удачные репортажи. Они никогда не скажут: «Это находка! Здесь нужен аршинный заголовок!» Я постоянно твержу им, что своими идеями нужно гордиться. Однажды я искал в других отделах человека с хорошим английским. Мне находят одну девушку, и я спрашиваю, действительно ли она знает язык. «Ну, наверное. Я немножко учила английский», – отвечает девушка. Оказалось, что английский – ее специальность по диплому! Она знает его в совершенстве».

Я задался вопросом, связана ли патологическая замкнутость финнов с тем, что принято считать негативными аспектами финского общества – меланхоличностью, депрессивностью, агрессивностью и т. п. Или это, наоборот, следствие исторических травм, нежелания обсуждать многочисленные конфликты и потери? Или же просто побочный эффект климата, который, как считает Ричард Льюис, в этих местах слишком суров, чтобы побуждать к веселой болтовне?