Майкл Бут - Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю»

«Это потому, что на самом деле XX век для исландцев наступил только после 1940 года, – объясняет Ганнелл. – Деньги от американской базы дали возможность строить дороги, и городское население начало расти. С невежеством покончили, но вплоть до семидесятых у каждого были родственники в деревне, откуда и взялись все эти мифы».

Я спрашиваю Ганнелла об истории, которую мне рассказывали про строительство алюминиевого завода компании Alcoa на востоке Исландии. Правда ли, что Alcoa нанимала специалиста по связям с эльфами, чтобы те, не дай бог, не огорчались из-за стройки? Эксперта по эльфийской безопасности, так сказать?

«Хорошая история, – улыбается Ганнелл. – В стране не было единства по поводу Alcoa . Кое-кто хотел быстро заработать, другие беспокоились о долгосрочных экологических последствиях, подтоплениях и так далее. Язычники вообще прокляли Alcoa . С одной стороны, на кону были миллионы долларов, с другой – протестующие, готовые на все ради внимания СМИ. Поэтому чьим-то следующим ходом должно было стать обращение к эльфам. Первой это сделала Alcoa , наняв своего эксперта».

То есть это была предупредительная мера? «Да. Я помню, как давал интервью канадской радиостанции с одним таким экспертом по эльфам. Ему задали вопрос, все ли компании в Исландии поступают так же. Эксперт ответил: «Да, конечно!» – и пустился рассказывать, сколько за это платят, как гонорары зависят от масштабов стройки, и все в том же духе. А я смотрел на него, открыв рот от изумления: что он несет?»

Ганнелл согласен с Хафстайном. Вера исландцев в то, что возмущенные духи занимаются саботажем на новых объектах строительства, указывает на конфликт между старинными сельскими ценностями и современностью. Но у него есть и другая теория относительно склонности исландцев к предрассудкам: «В Исландии не было пиетизма (лютеранских радикалов, приложивших особые усилия к искоренению языческих обрядов в Скандинавии). В XVII веке в Норвегии шла серьезная борьба со всякого рода преданиями. Я разговаривал с норвежскими стариками, и, представьте, одна женщина стала гнать меня метлой, когда ее муж начал рассказывать про эти (паранормальные) явления. Он осмелился говорить про «такую ерунду» с иностранцем».

Отдаленность Исландии отпугнула миссионеров, и ее жители остались глубоко суеверными людьми. Я еще не рассказывал о гигантском змее, живущем на километровой глубине в вулканическом озере Клейварватн; и о том, что живет в другом озере – Лагарфльоут, на востоке страны; или о ведьмах в Западных фьордах. Около пещеры Лаугавартн я узнал историю о пастухе, который как-то вечером укрылся здесь от метели вместе со своими овцами. Он уже улегся спать, как вдруг почувствовал, что его куда-то тащат за ноги. Ему удалось освободиться, и он лег спать снова, но история повторилась. «Некто» явно не хотел, чтобы он тут спал. Тогда пастух погнал овец к деревне, находившейся в нескольких милях. Метель продолжалась еще две недели. Вход в пещеру завалило снегом, и если бы пастух остался там, то умер бы с голоду вместе со своими овцами. Об этом рассказывала металлическая табличка на стене пещеры, причем как о реальном случае, а не как «Легенду пещеры Лаугавартн».

А что происходит в наши дни? Я спросил Ганнелла, видит ли он связь между верой исландцев в волшебный народец и их доверчивостью в том, что касается обещаний местных экономистов и политиков.

Сперва Ганнелл рассмеялся, но затем посерьезнел. «Знаете, ведь эти люди по большей части живут настоящим моментом, что тоже связано с природными условиями. Это ментальность типа «Нам бы день прожить». Под Рождество они гадают, кто переживет зиму: садятся со свечками и смотрят, в чью сторону потечет воск. Они привыкли брать от природы все, что можно, не думая о завтрашнем дне, как в случае с Alcoa . Отсюда такая разница между домами фермеров в Швеции и в Исландии. Шведские дома построены с достоинством, а исландские – просто для жизни. Им без разницы, как эти постройки смотрятся. И я полагаю, что та же история со всеми этими кредитами, тот же подход – получи сегодня все, что можно, а завтра… К счастью, именно этот инстинкт выживания, жизнь сегодняшним днем, скорее всего, позволил им сохраниться».

Собираясь уходить, я полушутя спросил Ганнелла, видел ли он эльфов. Он поерзал в кресле и отвел взгляд.

«Жена выросла с этими суевериями и видит много всякой всячины. Как-то мне пришлось спать в хостеле на полу – она сказала, что по комнате кто-то ходит, и пришлось ее разубеждать».