Олег Царьков - Чако 1928-1938. Неизвестная локальная война. Том II

До 15 октября переговоры топтались на месте. Тем временем, бывшие противники, опасаясь превращения конференции в Буэнос Айресе, в подобие Берлинского Конгресса, сами начали сближать свои позиции. 19 июля бывшие противники Эстигаррибия и Пеньяранда впервые встретились в Пуэсто Мерино для определения нейтральной зоны, которая должна была окончательно разъединить обе армии.

Переговоры закончились общей фотографией, шампанским и взаимными комплиментами, которые в устах парагвайцев звучали несколько иронически. По мере спада эйфории, связанной с прекращением, в общем, бессмысленной войны, на повестке дня стали все чаще появляться вопросы, решение которых вызывало определенные трения между бывшими противниками. Одним из них стал вопрос обмена военнопленными. Переговоры по этому вопросу затянулись по ряду причин. Одной из них было несоответствие количества пленных парагвайцев (2491) и боливийцев (17112). Главным стоял вопрос компенсации пребывания их в плену. Первоначально протоколом о прекращении огня от 12 июня предусматривалось обмен военнопленными один-к-одному и передачу остальных только после подписания мирного договора вместе с выплатой Боливией компенсации за их содержание. Например, парагвайские представители настаивали на включение в эту сумму расходы на содержание 8 офицеров, 1 курсанта и 194 солдат, отправленных по линии Красного Креста на родину в Ла Пас. Боливийская сторона возражали против этого, ссылаясь на Гаагскую конвенцию.

Когда на родину были отправлены все тяжелобольные и увечные, переговоры постепенно сдвинулись с места. Обе стороны осознавали, что наличие военнопленных может легко стать объектом политического давления друг на друга. Поэтому в скором времени Боливия стала настаивать на обмене военнопленными по принципу “всех-на-всех”. Принципиально соглашаясь с этой позицией, Асуньсьон стал настаиватьна немедленной компенсации стоимости содержания боливийских пленных. Переговоры сопровождались различного рода демонстративными действиями и демаршами. Например, Асуньсьон в одностороннем порядке отпустил несколько сот пленных, уроженцев департаментов Бени и Санта-Крус, ясно намекая на направление дальнейшей территориальной экспансии. Под давлением нейтралов стороны начали обмен пленными ещё в сентябре.

На переговорах вторым по своей остроте оказался вопрос контроля за вооружениями противников, ибо госдепартамент старался жестко контролировать Парагвай, делая поблажки Боливии. Уже 6 июля посол США в Буэнос-Айресе Уэделл докладывал Белому Дому на позицию Сааведры Ламаса, который с одинаковой строгостью требовал выполнения всех условий протокола от 12 июня обеими противниками. Дипломатический успех в Каса Росада поднял его авторитет на недосягаемую высоту, что позволило ему не считаться со своими коллегами-посредниками. Представитель США на конференции в своем сообщении от 20 июля подтвердил сложившееся положение. Госдепартамент оказался перед угрозой потери своих дипломатических позиций в Южном Конусе. Необходимо было что-то предпринять. Первоначально позиция США, а вместе с ним и Боливии, ужесточилась. Это привело к демонстративной мобилизации Парагваем призывников 1915-1917 годов рождения 15-20 сентября. Несмотря на то, что этот шаг Асуньсьона вызвал негативную реакцию: в рядах оппонентов Х.Зубизаретты оказался даже его аргентинский коллега, позиция Парагвая показала его решимость стоять в Чакском споре до конца. Следствием жесткой позиции парагвайских дипломатов стало понимание представителями стран-посредников невозможности прийти к миру на основе доктрины Мендосы. И 15 октября стороны начали искать новый принцип решения Чакского вопроса. Это дало свои плоды. Уже 1 ноября многие спорные вопросы были принципиально разрешены и было провозглашено прекращение Чакской войны. Однако до стабильного мира было еще очень далеко. Многие проблемы, решение которых было только намечено, оставались висеть в воздухе.

5 октября в 16:00 специальный поезд доставил старших офицеров и генералов верховного командования боливийской армии во главе с Э.Пеньярандой в Ла Пас. Они были встречены громадной молчаливой толпой, огороженной кордоном солдат. Только одинокий крик: «Слава павшим у Пикуибы!», – нарушил молчание. Офицеры проследовали на машинах вслед за небольшими колоннами ветеранов 4 и 5 кавалерийских полков, чьи оркестры громко играли бравурные марши. Возвращение войск с войны толпа встретила улыбками и громкими криками. Громадное количество белых платков взвилось в воздух: так обыватели Ла Паса выразили свое отношение к героям войны – солдатам, игнорируя виновников поражения – старших офицеров, которые больше занимались политикой и интригами, чем военным планированием.