Алексей Цветков: Любить дальнего (Атлантический дневник)

Роберт Райт назвал свою первую книгу «Нравственное животное». Такое определение он косвенно позаимствовал у Иммануила Канта, и оно было бы вполне точным, если бы не содержание, которое автор пытается вложить в термин «нравственность». Он признает, что современная эволюционная психология пока не в состоянии вывести всю сложную схему нашего нравственного поведения из устройства наших генов, но считает такое обоснование лишь вопросом времени. Если допустить, что он прав, его собственное определение тоже становится бесполезным: нравственностью в этом смысле обладают и животные, мать-лошадь тоже любит своего жеребенка.

Секрет новозаветной морали, которую я пытаюсь здесь защитить от происков эволюционных психологов, заключен именно в ее противоестественности. Нет ничего естественнее, чем обнять мать после разлуки, и ничего естественного в том, чтобы оставить ее за дверью ради общения с учениками.

Альтруизм в значении, которое придают ему сторонники генетической этики — это просто другое название корысти, пусть не всегда осознанной. Мораль, пришедшая на смену муравьиной, предпочитает другой термин, которого мы нередко стыдимся: любовь. Противоположность любви — вовсе не ненависть, а цинизм, поиск скрытого мотива. Именно так, пусть и без злого умысла, пытаются истолковать наши лучшие поступки Роберт Райт и его ученые единомышленники. Любовь — это полное отсутствие мотива, способность видеть в ком-то чужом и неказистом такое же как ты Божье творение или просто равного и одинаково достойного. Человек — это животное, наделенное способностью любить дальнего.

Апостол Павел, которому, на мой взгляд, принадлежат лучшие из когда-либо сказанных слов о любви, не имел в виду ни мать, ни невесту, ни доброго соседа, регулярно дающего в долг до получки. Его слова адресованы всем современникам и тем, кто пришел после, жителям великих государств и заштатных княжеств, богачам и нищим, русским и чеченцам, вам и мне.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».