Сергей Алексашенко - Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику

Против президентских новаций выступила зампред Конституционного суда Тамара Морщакова: «…Председатель (суда) возбуждает дисциплинарное производство в отношении судьи (сейчас такого производства нет). Причем в законе четко не определены проступки, за которые можно привлечь к дисциплинарной ответственности. То есть если судья первой инстанции вынес приговор, неугодный вышестоящему суду, то этот приговор не только отменяют, но и судья может за это пострадать. Должен судья бояться? Должен» [220] http://www.kommersant.ru/doc/274389 . . К ней присоединяется другой судья КС, Владимир Ярославцев: «Если ряд нововведений в законодательство, предложенных группой во главе с Дмитрием Козаком, будет утвержден, то судебному корпусу грозит лишение самостоятельности и независимости» [221] http://www.kommersant.ru/doc/291739 . .

Но это не остановило Кремль. Президентская команда, проиграв сражение в думском комитете, преодолела сопротивление на пленарном заседании, получив поддержку лидеров основных думских фракций, которые выступили с совместным заявлением, призвав голосовать за президентские новации вопреки позиции профильного комитета.

Представляя законопроект, Дмитрий Козак пошел на прямой обман, заявив, что он согласован с Советом судей, хотя прекрасно знал, что никакого согласия не было и судейское сообщество выступало резко против предлагаемых поправок [222] Потом Дмитрий Козак рассказал о своей «тактической хитрости»: «На встрече с президиумом Совета судей мы говорили о планах организации системы органов судейского сообщества. Когда закончили обсуждение, как обычно, спросил – есть ли вопросы по другим темам. Никто в аудитории не отреагировал. Хотя на любой подобной встрече тема статуса судей поднималась. Исходя из этого, видимо, ошибочно был сделан вывод, что вариант закона, внесенного в Думу, уже не вызывает таких возражений, как прежде» ( https://flb.ru/info/1360.html ). . Голосование в Думе шло с нарушениями процедурных и юридических норм, о чем прямо говорила Тамара Морщакова: «…Нельзя было вносить такие поправки [в УПК, первое чтение которого было четыре года назад], которые грубо противоречат действующим законам “О статусе судей”, “О судебной системе” и “О Конституционном суде”. В этом видится определенный тактический ход: глава об ограничении судейского иммунитета была внесена как дополнительная и принималась во втором чтении наряду с массой других поправок… [223] Эта тактика – внесение существенных поправок в законопроекты, меняющих их суть или вводящих принципиальные новации, на стадии второго чтения – была взята Кремлем на вооружение и неоднократно применялась в последующем. Следующим этапом после принятия УПК стало принятие в первом чтении закона “О статусе судей”. При его обсуждении, чтобы снять все сомнения, депутатов убеждали: поскольку вы приняли во втором чтении нормы УПК, упрощающие порядок привлечения судей к уголовной ответственности, то нельзя не одобрить и аналогичные положения закона о статусе. Не может же Госдума сама себе противоречить? По такому же принципу автоматически приняты и основные поправки к федеральным конституционным законам “О судебной системе” и “О Конституционном суде”. Между тем для изменения конституционных законов требуется более 300 голосов» [224] http://www.kommersant.ru/doc/274389 . .

К концу ноября сопротивление судей было сломлено, и закон со всеми президентскими поправками прошел через обе палаты парламента. Судейское сообщество не смогло получить политической поддержки, никто из парламентариев не стал высказываться против кремлевских реформ и никто не стал обращаться по этому поводу в Конституционный суд. Осознав свое одиночество, высшие суды (ВС и ВАС) также отказались от попыток оспаривать конституционность новых законов, хорошо понимая, что при новом политическом раскладе для Кремля не составит труда провести «тонкую настройку» законодательства и уволить всех недовольных, как это случилось в начале 2001 г., когда из состава Конституционного суда были выведены судьи, занимавшие слишком независимую позицию.

К каким результатам привела путинская судебная реформа?

Через три года после ее начала Дмитрий Козак, ее автор, признал ее провал и назвал сложившуюся в судебной системе ситуацию «катастрофической и угрожающей»: «Так же, как и другие, эта система поражена коррупцией, и правды там найти невозможно» [225] Но для решения проблем судебной системы Козак предложил придать еще больше власти кремлевским чиновниками, наделить представителей президента в квалификационных коллегиях полномочиями обращения в прокуратуру по факту заведомо неправосудного решения того или иного судьи ( https://www.kommersant.ru/doc/542639 ). . Конечно, три года для судебной реформы – слишком маленький срок, чтобы подводить итоги, как и в любой другой реформе, где многое связано с изменением поведения людей. Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы подтвердить главные опасения – по независимости российской судебной системы был нанесен сильнейший удар и она вновь стала подчинена исполнительной власти.