Василий Розанов - Юдаизм. Сахарна

«Так, напр., обрезание ногтей должно совершиться непременно раз в неделю и именно в пятницу — канун святой субботы [9] Вот в этих и подобных особенностях и содержатся не разобранные учеными намеки на невысказанный смысл субботы. Обрезание ногтей вплотную до тела есть тяжелая и путающая операция над невестою перед самым браком, в вечер его; и повторяясь потом всю жизнь в пятницу, оно и указует «вот-вот» «грядущий в субботу» брак, сретая который каждая еврейка должна приневеститься и каждый еврей — почувствовать и вести себя и приготовиться как жених... Заметим, что и в микву девушка впервые в жизни погружается перед «вот-вот» браком, т.е. перед брачной ночью. Остригание у нее ногтей совершается в здании миквы, но перед погружением. «Стригусь — субботе, погружаюсь — в Израиля». . Затем: обрезание должно начаться с правой руки и непременно с большого пальца и кончаться мизинцем левой руки. Дальше: все десять обрезков ногтей должны быть завернуты в бумажку вместе с тремя свидетелями и преданы огню на всесожжение...

- Вы, возлюбленный мой брат, русский человек, христианин, чего испугались: «Как это, чтоб живых свидетелей завертывать вместе с какими-то обрезками и зажигать??! — в ужасе восклицаете вы. — Где это видано, где это слыхано, чтобы жгли свидетелей ни за что, ни про что?» — продолжаете вы негодовать с омерзением на такую бесчеловечность со стороны нехристов-евреев.

 Не пугайтесь, милый друг, — спешу я успокоить вас. — Это не живые свидетели. Это свидетели не что иное, как маленькие, крошечные щепочки, отщепленные перочинным ножичком, одна из них от косяка двери, а две - от подоконника».

«Затем и последнее. — При операции обрезания ногтей необходимо остерегаться, чтобы какой-либо шальной обрезок не отскочил в сторону и не затерялся в мусоре. Если же, несмотря на все предосторожности, такой казус-таки случится, т.е. так-таки отскочил один обрезок — и на пол, то тому, кому принадлежит этот обрезок, предстоит крайне неблагодарный труд непременно отыскать его, во что бы то ни стало, и присоединить его к остальным обрезкам. Буде же, паче чаяния, таковой не отыщется, несмотря на все старания неосторожного обрезателя, — то ему, сему последнему, предстоит в будущем, т.е. после своей смерти, неприятное путешествие из могилы обратно в дом, где он жил — и непременно отыскать злополучный обрезок».

Мы, под впечатлением своего собственного изучения Библии , представляем себе евреев, сейчас и в древности, без легенд и сказок. Это для нас богослов, вечно серьезный и торжественный, не снимающий «эпитрахили» всемирного священства. Между тем ничего подобного, сейчас и, конечно, в древности. Еврей имел быт; имел как ядрышко, так и скорлупу около себя: у него были свои подробности жизни. Отвлеченность бытия, ему приписываемая нами, есть наша о нем абстракция, есть плод алгебраической выжимки, какую мы производим над телом этого народа, чтобы извлечь из него сухой препарат наших теологических систем. Еврей суеверен и наивен, — уже потому, что он жив, живой, живет.

«Совершив все, как следует по закону, относительно обрезания ногтей, отец спешил в микву, чтобы искупаться лековед шабес». — Далее следует приведенное нами выше описание «миквы». Но к «лековед шабес» автор делает под текстом страницы примечание, требующее всего нашего внимания. Надписав «лековед шабес» еврейскими знаками, он продолжает: «лековед шабес», т.е. в честь субботы. Благочестивый еврей, что бы он ни предпринимал для субботы, напр., купил новую ложку для субботнего стола, обязательно произносит эти два слова. Есть такие благочестивые евреи, которые, при исполнении супружеских сношений с женами в субботние вечера, произносят эти два слова, велев и супруге повторить за ними».

Следует заметить, что автор перешел в христианство юношею и брака еврейского de facto, на себе — он не испытал и не знает. Он доносит до нас слухи, говор еврейской атмосферы. «Так бывает», он пишет; заметим, что сам он уже «интеллигент» и у него, конечно, «так» бы не было. Он описывает быт еврейской темноты, старого заплесневелого гетто, но он-то и драгоценен для нас, так как здесь тысячелетия не было христианских «новшеств», и вообще никакого ветра со стороны. Между тем «примечание» его, устраняющее спор о факте, имеет колоссальное историческое значение, будучи тою «водяною ниточкою», «водяным канальцем», который соединяет и сливает в один бассейн совершенно однородной влаги теизм евреев — с вавилонским, египетским и ханаанским. «В честь субботы», «в честь царицы субботы», какой-то небесной «царицы Савской», приходящей на этот день в гости к всемирно-историческому Соломону. У Геродота (I книга, глава 198) записано: