Александр Колпакиди: Ликвидаторы КГБ

В Средние века террор не получил такого широкого распространения как во времена античности. Разумеется, на покушения и заговоры правители отвечали репрессиями, но они носили ограниченный и узконаправленный характер.

Так, например, на замечательного французского короля Генриха IV Наваррского религиозные фанатики-католики с завидным упорством покушались около десяти раз: в 1593 году — Легер, в 1594 году — Жан Шатель, в 1595 году — доминиканец из Фландрии Ридиго, в августе 1596 году — Жан Гуедон, потом и его брат и т. д. Хотя все они были ярыми католиками, никаких репрессий в отношении католической церкви не отмечалось. В конце концов Генриха IV был убит школьным учителем Франсуа Равальяком в Париже 14 мая 1610 года. На ходу вскочив в карету, убийца нанес королю первый удар ножом. Легко раненный герой романов Дюма и Генриха Манна повернулся к сидящему рядом господину де Монбазану и воскликнул: «Твою мать, я ранен! Зарезали-таки сволочи! Сталина на них нет!», — после чего получил второй удар в грудь, который поразил легкое и рассек аорту, а затем — третий. После казни тело Равальяка было разорвано на куски сторонниками Генриха IV, но массовых репрессий со стороны властей не последовало.

Если говорить о России, то впервые террор как государственную политику применил Иван IV Грозный, создавший для этого специальный институт — опричнину. Причиной гостеррора стал спор между царем и боярством о дальнейшем пути развития государственной власти. Бояре отстаивали западный путь развития государства. В качестве идеала им виделось устройство Польши, где король был выборной фигурой, действия которого находились в прямой зависимости от воли шляхетства и магнатов. Иван стремился к самодержавной форме правления, опираясь на идею божественности ее происхождения. В связи с этим террор затронул все слои населения России — боярство, высшее духовенство, служилых и приказных людей, посадские верхи, крестьянство. В результате выбранная Иваном IV модель государственного устройства была реализована частично и оказалась неустойчивой: к тому же достигнута страшной ценой — к концу его царствования до 90 % пахотных земель не засеивалось, крестьянство массово бежало на юг, страна была разорена. Дальнейшими последствиями террора Ивана IV было так называемое «Смутное время»: внутренняя политическая борьба, самозванцы, польская и шведская интервенция, крестьянская война и долгий выход из кризиса.

Однако необходимо отметить, что при всей своей жестокости и коварстве Иван IV, насколько нам известно, ни разу не пытался физически устранить своих противников, бежавших за границу. Даже князю Андрею Курбскому он посылал не наемных убийц, а гневные письма. Хотя деятельностью за границей своих перебежчиков и «невозвращенцев» Иван Грозный все-таки интересовался. Так, инструктируя в начале 1571 года направляющихся к польско-литовскому королю Сигизмунду-Августу своих послов, — князя Ивана Камбова и князя Мещерского, — царь дал им тайный наказ — разведать о русских беглецах. И послы действительно разведали о том же Курбском, о Евгении Заболоцком, Теретине, Кошкареве, Валуеве, князе Оболенском, отметили их тяжелое материальное положение и связанное с этим стремление наняться на военную службу к польским магнатам. Покушаться же на жизнь покинувших его удел подданных ему вроде бы и не приходило в голову, хотя кто знает.

Также и Петр I, преследуя оппозицию внутри страны, бежавшего в сентябре 1716 года в Австрию наследника престола царевича Алексея не убил, не похитил, а хитростью уговорил вернуться обратно. Исключениями на этом фоне выглядят отравление в 1453 году бежавшего в Новгород претендента на Московское великое княжение Дмитрия Шемяки или похищение в Италии в 1775 году самозванки княжны Таракановой, именовавшей себя незаконнорожденной дочерью императрицы Елизаветы Петровны, совершенное графом Алексеем Орловым по приказу Екатерины II. Здесь необходимо учесть то обстоятельство, что в первом и втором случае речь шла о претензиях на престол, — хотя Василий II по отношению к Шемяке руководствовался также и чувством мести за свое ослепление. А Екатерина II, как и все наши правители, когда дело касалось ее права царствовать в России, забывала о своем гуманизме и была беспощадной.

Что касается террора как государственной политики, то он вновь мощно заявляет о себе на исторической сцене во времена Великой французской революции, когда на арену политической борьбы выходят новые исторические силы. При этом применение репрессий оправдывалось ими необходимостью защиты завоеваний революции от зловещих заговоров монархистов [4] Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. КГБ: приказано ликвидировать. М., 2004, с. 9. .