Марк Бойков - Вершители наших судеб. Трилогия измен

Массовые репрессии явились первой крупной, мало сознаваемой схваткой между созидателями и потребителями в советском обществе. Вряд ли Сталин понимал ее. Но перевод ее в привычное русло классовой борьбы придал ей особо жестокую форму, прежде всего со стороны потребителей, от которой в больше всего пострадали созидатели, настоящие коммунисты.

Не народ будто бы был распят коммунистическим режимом. Нет, это алчная порода потребителей, независимо от режима, занималась овладением общего пространства против созидательной части общества. Отнюдь не от ненависти к ней, не по политическим мотивам. Просто из своей алчности и корыстолюбия. Помимо воли Сталина, но с позиции его непротивления.

Вторую крупную схватку между созидателями и потребителями вызвал своей блудливой перестройкой М.Горбачев. И столь же безоговорочную победу в ней одержали потребители. Однако если Сталин вынужденно отдал потребителям руководство страной, как это бывало и прежде, то Ельцин с Гайдаром-Чубайсом «по доброй воле» отдали страну на хищническое разграбление услужливому чиновничьему клану.

Потребители из рабочих, крестьян, мелких служащих имели, разумеется, худшую стартовую позицию /к которой созидатели вообще не стремятся/, худшую даже, чем у уголовников, быстро слившихся с партийной бюрократией в экстазе свободного обогащения. Полученные в низах ваучеры имели значение морковки, чтобы те молчали, когда у них из-под носа дипломированные преступники увозят народное добро целыми составами. В результате, жертвы второй схватки, как и общие потери населения, превосходят первую в разы.

Однако роковую роль при этом опять-таки сыграла сталинская отнюдь не измена, а фальсификация марксизма.

Лишив догматиков-коммунистов правильных, научных представлений об исторических процессах, она обезоружила их в понимании навязанных им перемен. Как и в 1937-м, события «перестройки» и «радикальных реформ» они начали трактовать с позиций классового подхода. Элементарных воров, махинаторов и взяточников, облаченных властью и связями, они, вслед за вдохновителями реформ, начали именовать предпринимателями, коммерсантами, промышленниками, банкирами, словом – буржуазией. И тем самым, поддавшись на удочку, приняли участие в обмане и дезориентации народа. А заговорив о повторной революции, к обману добавили еще и нагнетание испуга. История, как известно, если что и повторяет из своих уроков, то лишь в качестве фарса.

А между тем, именно с позиций правильного применения классового подхода так называемые «новые русские» никак не могут называться классом. Где это видано, где это слыхано, чтобы классы возникали не за тысячи и сотни лет, а, как по волшебству, – за 3–5 лет; чтобы состояния в миллионы и миллиарды сколачивались без наследства и преемственности за два месяца или года? Ну, загляните вы в социальное происхождение этих « господ »: из рабочих, крестьян, интеллигенции. Спросите, наконец, декларацию о доходах: аферы, махинации, коррупция, жульничество, грабеж. Смеху подобно, когда вор заранее, до суда, сам, прикрываясь подписями, нередко поддельными, объявляет себя собственником краденого, а жертвы должны идти к нему в работники, да еще без права гарантированной оплаты.

Да можно ли быть настолько зашоренными, так отрываться от реальности, не видеть разницы между исторической /классовой/ и юридической /уголовной/ ответственностью, между экспроприацией по праву революции и конфискацией по решению суда, называя при этом бандита, захватившего штурвал, капитаном корабля, а мошенника – бизнесменом?

А коммунисты, на потеху своим ухмыляющимся противникам, все это перепутали, тем позволив им вжиться, закрепиться, не понимая при этом, что грабителям просто выгодно именоваться классом, что благодаря этому, вместо того, чтобы быть преследуемыми по закону силовыми структурами, они получают моральное право, наоборот, использовать эти структуры для собственной защиты.

Конечно, «реформы» задуманы потребителями и в интересах потребителей. Особенно тех, что наверху. Чтобы от дозированных привилегий и скрытых накоплений, мертвеющих без движения при социализме, перейти к открытому праву ничем не ограниченной частной собственности, превращая награбленное богатство в наследуемый капитал.

Поэтому нет оснований говорить о классовом расколе в российском обществе. Три сотни олигархов, выходцев из властных органов по родственным связям, и двести тысяч мелких лавочников, играющих в законность с уличной преступностью, – это не класс. Как и интеллигенция, именующая себя ныне «креативным классом», тяготеющая к выгодным ей словечкам, – тем более не класс, а лишь расфуфыренная, болтающая на исторических перекрестках блудница. Также и рабочие – не класс и, следовательно, не могут служить социальной базой для революции.