Виктор Черкашин - В поисках агента. Записки офицера КГБ

Здание штаб-квартиры КГБ на Лубянке

Олег Пеньковский, агент ЦРУ США и СИС Великобритании

Подготовленная ЦРУ схема тайника для Пеньковского на Пушкинской улице в Москве

Геннадий Василенко (третий слева) с сотрудниками моей охранной фирмы «Альфа-Пума»

С Еленой и зятем Мэттом в гостях у Котовых

А впереди замаячили другие проблемы и неприятности. Еще когда он находился в Монреале, на глаза Юрченко попалась перепечатанная из «Вашингтон пост» статья в местной газете, где раскрывался его побег и приход в ЦРУ. Но больше, чем обнародованием факта его измены, он был сражен источником этих сведений: это был не кто иной, как сам директор ЦРУ Кейси, которому позарез нужны были хорошие новости о ЦРУ, погрязшему в скандальных операциях в Иране и Никарагуа. Для Юрченко это было равносильно публичной пощечине.

Он возвращался в Вашингтон в подавленном настроении. Чтобы как-то взбодрить перебежчика, ЦРУ устроило ему развлекательную поездку на западное побережье США, где, тем не менее, он никогда не был предоставлен самому себе и всегда был в окружении своих «друзей». Все это время ФБР активно вело поиски агента КГБ в АНБ США, а сотрудник Бюро даже вылетел на западное побережье, чтобы показать Юрченко несколько фотографий. На одной из них тот опознал Пелтона.

Милтон Бирден, в то время заместитель начальника отдела ЦРУ по СССР и странам Восточной Европы (SE), пишет, что после того, как Юрченко указал на Пелтона, его настроение катастрофически упало и он запаниковал. Очевидно, до него наконец дошло, что, подтвердив измену бывшего сотрудника сверхсекретной организации США — Агентства национальной безопасности, он должен будет теперь появиться в суде в качестве свидетеля. Это явится неопровержимым доказательством его измены и поставит окончательный крест на возможности когда-либо вернуться в Советский Союз, а также может привести к преследованию его семьи советскими властями. Если до этого момента в голову Юрченко не приходила мысль о том, чтобы опять поменять друзей на врагов, теперь он, вероятно, начал думать, каким образом он может снова вернуться домой.

Возможно, это случилось несколько позже, когда сияющий Бирден приехал к нему на конспиративную квартиру и поздравил его с эпохальной новостью, что тщательно проведенные лабораторные тесты не обнаружили у Юрченко никаких признаков рака желудка. Юрченко был ошеломлен. Он схватился за голову руками. «Что же я натворил!» — прошептал он. Он не почувствовал никакого облегчения, наоборот, его начали преследовать мучительные мысли, что же его ждет впереди — в жизни, которая, очевидно, растянется на годы и годы вместо нескольких месяцев существования в этом грешном мире.

«Сотрудник вашингтонской резидентуры Александр Кухарь был горячим парнем. Если он видел, что за ним следует машина наружного наблюдения ФБР, он обычно нажимал на педаль газа и пытался от нее скрыться. Этим он занимался все время — даже тогда, когда не выезжал на операцию. Агенты ФБР, осуществлявшие слежку за Кухарем, в таких случаях в своих отчетах писали, что объекту удалось от них скрыться и, естественно, за это получали нагоняй от начальства. Однажды, едва отъехав от посольства, Кухарь увидел, что он окружен четырьмя машинами ФБР — по одной с каждой стороны. Машины ФБР ехали со скоростью не больше 40 км в час, вынуждая нашего сотрудника придерживаться такой же скорости. Он ничего не мог поделать. Его вывели на скоростную трассу № 95 и, проехав с ним еще километров 50, оставили в покое. Такую демонстрацию устроил специальный агент ФБР Дэн Рэнкин. Кухарь “намек” понял и больше никогда не пытался скрыться от ФБР, если в этом не было оперативной необходимости, хотя последнее случалось не часто. Я всегда был против того, чтобы дразнить или как-то иначе досаждать противнику без надобности. Если уж так получалось, что вырваться и скрыться от “наружки” не удавалось, можно было всегда отложить встречу с агентом. Нас этому учили — противника надо уважать».