Юрий Поляков - Порнократия

В советском календаре памятных дат, выстроенном в основном по принципу принудительного оптимизма, 22 июня был, кажется, единственным днем искренней всенародной скорби. Почти каждая семья понесла утраты в войну, но ежегодный траур в светлую пору летнего солнцестояния, по-моему, был все-таки шире даже бескрайнего горя Великой Отечественной. Эта скорбь подспудно вбирала в себя и вечную память о миллионах погибших на германской войне, превращенной агитпропом в эдакую прелюдию к революции. В этот день исподволь поминались бесчисленные жертвы Гражданской войны и всего последующего сурового пути, на котором 37-й год — лишь ярче других освещенный полустанок. Даже для моего, насквозь проиронизированного поколения, высмеявшего, казалось бы, советскую эпоху «от гребенки до ног», 22 июня всегда оставалось святой датой. Ситуация изменилась в конце 80-х. Новые идеологи сделали 22 июня днем почти официальных сомнений в нашем превосходстве над фашистами, днем претензий к советской власти и лично Сталину.

Действительно, в истории наших утрат много таинственного. Вот странный и характерный пример. В начале 80-х я писал книгу о поэте Георгии Суворове, погибшем при освобождении Эстонии. Просматривая военную прессу, я наткнулся в передовой статье «Правды» на такую фразу: «Гитлер обещает уничтожить 20 миллионов советских людей. Ему это не удастся…» Статья опубликована в августе 41-го… Согласитесь, есть о чем задуматься! Сейчас уже доказано, что боевые потери — наши и немцев — сопоставимы. Несопоставимы потери среди военнопленных и мирного населения. Впрочем, всех, кто хочет глубже разобраться в этой сложной проблеме, я отсылаю к книге Вадима Кожинова «Россия. Век XX», которую, по-моему, должен прочитать каждый, по-настоящему интересующийся родной историей.

Между тем в мире все прочнее забывают о роли СССР во Второй мировой. Мы сами виноваты. Это прямой результат нашего неуважения к собственному прошлому. Наверное, многие заметили: когда речь заходит о войне, мы слишком часто извиняемся. Оправдываемся за то, что поторопились занять Прибалтику, за то, что замешкались помочь Варшавскому восстанию, оправдываемся за трофеи, вывезенные из поверженной Германии… Но разве допустимо судить жестокость смертного штыкового боя шестидесятилетней давности по законам сегодняшнего кикбоксинга?!

Перелицевать историю проще простого. Можно, например, с горечью сообщить, что советские воины-освободители наводили ужас на Европу. Одна дружная супружеская пара от страха даже отравила сначала шестерых своих детей, а потом и сама свела счеты с жизнью. Если не уточнить, что речь идет о Геббельсе и его жене, то впору потребовать от нынешней России компенсацию за моральный ущерб мирному немецкому населению. Стыдно признать, но в последние годы отечественные СМИ, освещая события Отечественной войны, нередко используют именно этот, сознательно доведенный мной до абсурда прием.

Надо ли удивляться, что Латвия теперь собирается потребовать с нас многомиллиардную компенсацию за оккупацию? Я не умаляю жертв латвийского народа, но, извините, кто в таком случае компенсирует моему народу революционный террор латышских полков, поддержавших большевистский режим? Латвия, между прочим, в то время впервые в своей истории обретала государственность. Другие балтийские племена, оказавшиеся в сфере интересов Германии, а не Российской империи, до своей государственности просто не дожили — к XX веку были уничтожены или ассимилированы. Кой черт понес латышей интернационалить на просторах России? Вдруг благодаря именно их штыкам удержался у власти Ленин, а значит, стал возможен сталинизм с его железной геополитической хваткой? Да и так ли уж мало было латышей, охваченных идеями социализма и классовой солидарности? В 18-м бившихся за Советскую Латвию, а в 40-м решивших пережить мировой катаклизм в составе СССР? Ведь ни эстонцы, ни литовцы не входили потом в

Политбюро ЦК КПСС! А латыш Пельше входил. За что такая честь? Не за вклад ли латвийского народа в мировую революцию? Упрощаю? Конечно. Но не более чем те, кто называет десятилетия нашего государственного единства оккупацией.

Однако вернусь к главному: наши победы и потери будут уважаться другими, если мы будем уважать их сами. У нас множество дней в году для того, чтобы корить Сталина и ерничать над советской властью. Но у нас в году только один день для благоговейной скорби о павших в великой и справедливой войне…