Василий Пихорович - Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?»

Второй наш помощник — международное левое движение. По мере крушения компромиссов в Европе оно мужает в борьбе. В той самой борьбе, в которой, даст бог, возмужаем и мы» [1-26] [1-26] Дмитрий Бабич. Смерть компромисса: от Греции до России. http://rabkor.ru/columns/editorial-columns/2015/07/20/death-of-a-compromise/ .

Мы здесь не станем рассуждать о том, является ли эта позиция примером предательства дела рабочего класса или нет.

Хотя бы потому, что все, написанное нами выше о предательстве, совершенно не относится к авторам рецензируемой книги. Они ведь никогда не заявляли о своем переходе на позиции рабочего класса. Напротив, они сознательно апеллируют к господствующему классу, пытаясь объяснить им, что «Капитализм станет невыгоден и слишком ненадежен для самих капиталистов» [1-27] [1-27] И. Валлерстайн, Р. Коллинз, М.Манн, Георгий Дерлугьян, К… Калхун. Есть ли будущее у капитализма. М. 2015. с. 9. . Поэтому, если и рассматривать их позицию с точки зрения предложенной нами теории диалектики предательства, то можно говорить разве что том, что они очень стараются не предать класс буржуазии (особенно мелкой, так называемого среднего класса), на позициях которого они находятся, но пришли к выводу о бесперспективности этих позиций и этого класса. Об этом, собственно вся книга «Есть ли будущее у капитализма?» И такая постановка вопроса, бесспорно, является очень прогрессивной и даже революционной в той мере, в какой она исходит от представителей самой высокой буржуазной науки.

О понимании авторами книги «Есть ли будущее у капитализма?» того обстоятельства, что у последнего есть «пределы роста» [2–1] [2–1] И. Валлерстайн, Р. Коллинз, М.Манн, Г. Дерлугьян, К. Калхун. Есть ли будущее у капитализма. М. 2015. с. 8. , свидетельствует само название книги. Но весьма интересно, как именно они понимают эти пределы. Ведь то, что у капитализма есть пределы, понимает каждый мыслящий человек. Но понимали эти пределы по-разному. Социалисты-утописты, например, полагали, что капитализм противоречит человеческой природе, и потому предлагали заменить его более разумным строем. Интересно, что они при этом апеллировали к разуму или совести господствующих классов, надеясь объяснить им, что новый строй будет гораздо разумнее и справедливее.

А вот что по этому поводу написано в предисловии книги:

«Согласно гипотезе Валлерстайна… в течение следующих трех или четырех десятилетий мировой капитал, переполняя глобальный рынок и подвергаясь при этом с разных сторон непреодолимому давлению налоговых, социальных и экологических издержек, может столкнуться со структурной невозможностью находить достаточно надежные и выгодные инвестиционные решения. Капитализм станет невыгоден и слишком ненадежен для самих капиталистов».

Как видите, эта логика полностью повторяет логику социалистов-утопистов и, на первый взгляд, выглядит такой же наивной.

Прямо так и высказывается по этому вопросу автор одной из самых интересных рецензий на эту книгу, опубликованной на сайте Рабкор. ру:«…об этом писала еще Роза Люксембург, разрабатывая тему «перенакопления капитала». Только она была не столь наивна, чтобы утверждать, будто из-за подобных проблем капиталисты сами (как, похоже, искренне думает Валлерстайн) откажутся от капитализма! Напротив, Роза Люксембург показала как кризисы перенакопления, регулярно повторяясь, разрешаются через катастрофы, войны и прочие потрясения, которые, кстати, могут представлять собой не только угрозу для существования капитализма, но, напротив, форму разрешения и стабилизации его противоречий…» [2–2] [2–2] Борис Кагарлицкий. Есть ли будущее у исторической социологии? http://rabkor.ru/culture/books/2015/11/12/dchf/ .

Но Валлерстайн — не тот человек, который может страдать наивностью. Кого-кого, а капиталистов-то он знает. И поэтому, в отличие от социалистов-утопистов, он апеллирует не к разуму или совести капиталистов, а к их кошельку, чем очевидно выказывает весьма глубокое знание тех, к кому он обращается.

Кроме того, сам по себе тезис «капитализм станет невыгоден капиталистам» выглядит весьма заманчиво не только с точки зрения «здравого смысла», но и тем, что он содержит в себе явное противоречие — как бы это сказать, самоотрицание капитализма. Не говоря уж о том, что одно дело — втолковывать капиталистам, что капитализм плох тогда, когда это делали социалисты-утописты, и другое дело — сейчас. Ведь при всех наших симпатиях к социалистам-утопистам, нужно констатировать, что они сильно ошибались — тогда капитализм на самом деле был отнюдь не так плох, как им казалось. Даже напротив — тогда он был весьма прогрессивным и перспективным общественным строем, а социалисты-утописты, выступавшие против капитализма, были хоть и очень симпатичными и нередко очень самоотверженными, но реакционерами [2–3] [2–3] Их реакционность могла быть очень глубоко революционной как по форме, так и по содержанию — так, герои «Народной воли» не только явили образцы революционной воли, самоотверженности и организованности (ведь это именно от них пошла «партия нового типа», т. е. организация профессиональных революционеров), но и стали необходимым этапом в становлении того российского революционного движения, которое превратило Россию в историческую нацию. Но при всем этом, само по себе это движение с его идеей отвержения капитализма в пользу «общинного социализма» было глубоко реакционным. . Сегодня же, когда капитализм находится далеко не на восходящей ступени своего развития, ситуация немножко поменялась, и те, кто будет обращаться к капиталистам с разъяснениями бесперспективности капиталистического строя, хотя и могут быть, как и прежде, обвинены в наивности, но вовсе не будут автоматически превращаться в реакционеров (сознательных реакционных социалистов, т. е, тех, кто видит идеалы общественного развития в прошлом, мы здесь не рассматриваем). Не исключено даже, что точно так же, как на восходящей стадии развития капитализма, даже самые революционно настроенные противники капитализма объективно нередко оказывались реакционерами, так сегодня, когда капитализм уже давно и основательно созрел для критики, даже самые робкие и умеренные (но добросовестные) его противники могут объективно превращаться в революционеров. И не исключено, что чем более умеренными они будут себя считать, тем революционней будет результат их деятельности. Почему бы в этих условиях не попробовать разъяснить капиталистам, что дело их — дрянь, и чем дальше, тем будет становиться хуже, и поэтому лучше будет решить дело миром, не доводя до крайностей? Согласитесь, что это не совсем то, что просто апеллировать к разуму и совести капиталистов!