Урсула Ле Гуин - Время, занятое жизнью

Мои братья, приезжавшие в отпуск во время Второй мировой войны, ни разу не выругались в присутствии семьи – примечательное достижение. Лишь позже, когда я помогала брату Карлу расчищать родник, в котором всю зиму пролежал дохлый скунс, я научилась первым настоящим ругательствам, и семь или восемь из них я услышала в одном великолепном, незабываемом уроке. Солдаты и моряки ругались всегда – а что им еще оставалось? Но Норман Мейлер в «Нагих и мертвых» [14] Роман, описывающий боевые действия на Тихом океане во время Второй мировой войны. Пер. на русский язык: Мейлер Н . Нагие и мертвые. М.: Воениздат, 1976. был принужден использовать авторский неологизм «драный», дав Дороти Паркер шанс, которым она не преминула воспользоваться, спросив: «О, неужели вы тот самый молодой человек, который не знает, как пишется это слово?»

А потом пришли шестидесятые, и все стали говорить «дерьмо», даже те, у кого не было братьев, способных дать урок сквернословия. А закончилось все тем, что fuck и shit попали в печатные издания. И теперь мы слышим эти слова из уст голливудских звезд. Осталось не так много мест, где можно укрыться от сквернословия: фильмы, снятые до девяностых, книги, написанные до семидесятых, и еще глухой лес. Однако вам стоит удостовериться, что поблизости нет охотников, а то они потом будут стоять над вашим бездыханным телом и говорить: «Ё-мое, мужик, ну какого хрена? Я-то думал, что ты лось…»

Когда я ругаюсь – а по нынешним стандартам я ругаюсь не очень крепко, – я всегда держу в уме, насколько разнообразной и причудливой может быть брань. Некоторые люди – настоящие художники в этом плане, им удается на лету создавать многословные и одновременно парадоксальные по смыслу конструкции. Мне кажется странным, что в современном английском языке всего два слова, fuck и shit, используются как ругательства, но многие люди произносят их столь часто, что просто не способны ни говорить, ни даже писать без них.

Одно из двух английских ругательств связано с испражнением, а второе – с сексом (по крайней мере, на первый взгляд). На обе эти сферы наложено табу, почти религиозное: границы там очень жесткие, и некоторые вещи считаются допустимыми лишь в определенное время и в определенном месте.

Совсем маленькие дети кричат: «Какашка», – те, что постарше, кричат: «Дерьмо». Они берут испражнения и помещают их туда, где им не место.

Сам по себе принцип – то есть перенос чего-то за допустимые пределы, который лежит в основе сквернословия, – я понимаю и одобряю. Да, мне бы хотелось перестать говорить «Вот дерьмо!», когда я раздражена, я ведь обходилась без этого в тридцать пять – однако я не слишком преуспела в попытках перейти на «Дьявол!» или «Проклятье!». Резкое, со взрывным окончанием английское слово shit очень уж хорошо подходит для неприятных ситуаций.

Но вот слова fuck и fucking… Я не знаю. Да, они хороши в качестве ругательств. Очень трудно заставить слово fuck звучать приятно или дружелюбно. Но о чем оно говорит?

Не думаю, что это бессмысленные звуки: если бы они были бессмысленны, то не срабатывали бы. Следует ли связывать слово fuck в первую очередь с сексом? Или с сексом как с проявлением мужского превосходства, агрессии? Или просто с агрессией?

Около двадцати пяти – тридцати лет назад, насколько я знаю, это слово означало только одну разновидность секса – то, что мужчина делает с женщиной по согласию или без оного. Теперь и мужчины, и женщины пользуются им для обозначения coitus [15] Совокупление ( лат. ). Прим. перев. , и оно стало в каком-то смысле внегендерным; сегодня жeнщина может сказать, что она «имеет» своего партнера. Поэтому сильные коннотации овладения и изнасилования из слова должны были уйти. Но не ушли. По крайней мере, так кажется мне. Fuck – слово агрессивное, доминирующее. Когда парень в «Порше» кричит: «Я тебя трахну, засранец!» – он вовсе не приглашает вас провести вечер в его квартире. Когда люди говорят: «Вот дерьмо, нас отымели!» – они отнюдь не имеют в виду, что чудно провели с кем-то время. У этого слова множество обертонов – доминирования, насилия, презрения, ненависти.

Итак, Бог умер, по крайней мере как ругательство, но ненависть и экскременты живы и набирают силу. Le roi est mort, vive le fucking roi [16] Король умер, да здравствует, мать его, король! ( фр. и англ. ) – перефразированная формула провозглашения нового короля, принятая в средневековой Франции. Прим. перев. .

Октябрь 2011 года