Ниал Фергюсон - Площадь и башня [Cети и власть от масонов до Facebook]

Возможно, Китченер подумывал о том, чтобы установить с Хусейном отношения, которые поставили бы того в зависимость от Британской империи, как обычно делалось с правителями Южной Азии и Центральной Африки (к югу от Сахары) в XIX веке. Но сам Хусейн рисовал себе иное будущее. Османское владычество над арабами еще далеко не ослабло [725] Cleveland and Bunton, History of the Modern Middle East , 132f. , но альтернативой ему было не британское господство, а арабская независимость. Именно этот вариант и обсуждался, когда Фейсал, старший сын Хусейна, тайно встречался с представителями секретного общества арабских националистов Аль-Ахд и гражданского движения Аль-Фатат. Османские власти предлагали на выбор: подчинение – или низложение. Защитники арабских интересов предлагали нечто большее: если Хусейн убедит британцев признать обширное независимое арабское государство, границы которого определялись в их Дамасском протоколе (оно включало бы не только Аравийский полуостров, но и Месопотамию и значительную часть Сирии), тогда они присоединятся к восстанию Хусейна против султана и по окончании войны сделают его “королем арабов” [726] Rogan, Fall of the Ottomans , 280f. . Судьбоносное решение сэра Генри Макмагона, верховного комиссара Египта, заключить эту сделку с Хусейном – пускай после длительных пререканий о точных границах будущего “Арабского халифата” – отчасти стало реакцией на германо-османский призыв к джихаду, а также на панику, вызванную разгромом британцев сначала в Галлиполи, а затем в Кут-аль-Амаре [727] McKale, ‘British Anxiety’. . Гилберт Клейтон, глава Каирского бюро разведки, говорил: “Если мы преуспеем в этом, то лишим немцев и турок арабской поддержки и пресечем малейшую вероятность того, что арабы поднимут восстание против нас и против французов с итальянцами, то есть настоящий джихад, разжигаемый из святых мест ислама… Я полагаю, излишне большой упор делался на то, что можно назвать положительными преимуществами союза с арабами, тогда как огромные отрицательные преимущества – а именно возможность отсечь их от немцев и турок – были оставлены без должного внимания” [728] McKale, ‘Germany and the Arab Question’, 246; Rogan, ‘Rival Jihads’, 14–16. . Соглашение британцев с Хашимитами, наряду с сепаратными соглашениями с Францией в отношении Месопотамии и Сирии [729] Макмагон принял границы, предложенные Хусейном, со следующими исключениями: он изъял Киликию (область на юго-востоке нынешней Турции) и те “части Сирии, лежащие к западу от районов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо”, к которым проявляла интерес Франция, а также подтвердил претензии Британии на провинции Багдада и Басры в Месопотамии. Англо-французские замыслы в отношении Сирии и Месопотамии отразились в печально известном соглашении, заключенном в мае 1916 года между сэром Марком Сайксом и Франсуа Жорж-Пико и предусматривавшем полный послевоенный раздел Османской империи. (Прим. авт.) и с сионистским движением, целью которого было создание еврейского национального государства в Палестине, заложило новый политический фундамент для региона, который сегодня известен нам под названием Ближний Восток [730] Rogan, The Arabs , 150f. . В течение столетия оно сохраняло силу.

Арабское восстание, начавшееся 5 июня 1916 года, побило немцев их же оружием и повернуло ход войны против турок [731] Ibid., 151f. . Но чтобы понять, почему британцы (при поддержке французов) одержали успех там, где немцев и турок ждал провал, нам необходимо оценить по достоинству не только военные успехи, прославленные Т. Э. Лоуренсом [732] Лоуренс Томас Эдвард (Лоуренс Аравийский, 1888–1935) – британский военный дипломат, путешественник, писатель. Во время арабского восстания был советником принца Фейсала. Стал прототипом литературных героев и персонажей кинематографа. (Прим. ред.) , самым страстным британским поборником арабской независимости [733] McKale, ‘British Anxiety’. . Нам необходимо понять еще и то, что Лоуренс работал с активной сетью – а именно сетью арабских националистов, – тогда как Оппенгейм и его единомышленники пытались привести в действие сеть, находившуюся в состоянии спячки и разобщенную, – умму , сообщество всех мусульман. Немцы совершили роковую ошибку: они недооценили силу арабского самосознания, которое успело в значительной степени подорвать официальные структуры османского режима еще до начала войны [734] McKale, ‘Germany and the Arab Question’, 244. . Оппенгейм льстил себе мыслью, будто хорошо знает мусульманский мир, но на деле совершенно неверно истолковал намерения Хашимитов. Объявить всемирную священную войну, не завладев предварительно святыми местами, – вот примитивный промах, вполне достойный какого-нибудь карикатурного тевтонца из романов Бакена. С другой стороны, для того чтобы “жить в одеянии арабов и усвоить азы их самосознания” – что вполне удалось Лоуренсу, – тоже требовался настоящий бакеновский герой.