Ниал Фергюсон - Площадь и башня [Cети и власть от масонов до Facebook]

Американская деловая элита давно уже представляла собой тесно спаянную группу, а банки выступали основным источником связей между различными секторами экономики, включая сферу политики [1184] Davis et al., ‘Small World’, 303. . Хорошим примером того, как работала эта американская система, служит карьера Вернона Джордана-младшего, утонченного юриста-афроамериканца, который прославился как адвокат по делам о защите гражданских прав в Джорджии в последние годы сегрегации. В 1972 году Джордана пригласили в правление корпорации Celanese , крупного производителя химических продуктов, а затем ее председатель Джон У. Брукс назначил его еще и в совет директоров Bankers Trust в Нью-Йорке. Благодаря другому директору Bankers Trust , Уильяму М. Эллингхаусу, Джордан оказался в 1973 году в правлении универмага J. C. Penney . Спустя год он попал в совет директоров Xerox , где оказался рядом с Арчи Р. Маккарделлом, президентом Xerox , и Говардом Л. Кларком, руководителем American Express , в правление которого входил и Маккарделл. При поддержке одновременно Маккарделла и Кларка Джордан вошел в 1977 году и в правление American Express . В 1980 году он вошел в совет директоров табачной компании R. J. Reynolds , а в следующем году покинул свою должность в Национальной лиге городов (National Urban League, NUL ) и начал работать в вашингтонском отделении далласской адвокатской фирмы Akin Gump Strauss Hauer & Feld [1185] Ibid., 320. . Близкая дружба Джордана с Биллом Клинтоном, с которым он познакомился еще в 1973 году через NUL, приобрела политическое значение после того, как в 1992 году Клинтон был избран президентом, а Джордан сделался его “палочкой-выручалочкой” в ряде скандалов, прежде всего в истории с Моникой Левински. В 1999 году Джордан покинул Akin Gump Strauss и поступил в нью-йоркское отделение Lazard – инвестиционного банка и компании по управлению активами [1186] Michelle Leder, ‘Vernon Jordan Gets a Big Payday from Lazard’, The New York Times , 15 March 2010. .

А вот карьера Тимоти Гайтнера шла иным путем. Его мать, Дебора Мур, происходила от первопоселенцев, приплывших в Америку на борту “Мэйфлауэра”. Учился Гайтнер в Дартмут-колледже. Прежде чем поступить на государственную службу, он работал в Kissinger Associates . Однако, став президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка, Гайтнер оказался связан с членами финансовой элиты не только профессиональными, но и социальными узами. Например, благодаря членству в таких некоммерческих объединениях, как Экономический клуб Нью-Йорка или Совет по международным отношениям, Гайтнер обзавелся личными связями с топ-менеджерами или директорами примерно двадцати одной финансовой фирмы. Согласно одному эконометрическому исследованию, эти связи были ценны тем, что компании, связанные с Гайтнером, 21 ноября 2008 года увидели, что цены на их акции подскочили: в тот день было объявлено о назначении Гайтнера секретарем Казначейства в правительстве Барака Обамы [1187] Acemoglu et al., ‘Value of Connections in Turbulent Times’. По оценкам авторов, в течение следующих десяти биржевых дней финансовые фирмы, имевшие связи с Гайтнером, получили совокупные аномальные доходы в размере 12 % (по сравнению с другими фирмами в финансовом секторе). . Речь не о том, что в этом есть нечто неподобающее, а лишь о том, что сама близость к власти, особенно в пору кризиса, воспринимается как важный фактор. Сыграв важную роль в Федрезерве на начальном этапе кризиса, Гайтнер встал у руля Казначейства в ту пору, когда экономика еще не достигла дна. Инвесторы проявили бы наивность, если бы не придали вовсе никакого значения ощущаемым различиям между финансовыми фирмами с точки зрения их политических связей. Дика Фульда постиг крах именно потому, что он являлся относительно изолированным узлом сети.

Финансовый кризис обнаружил еще одну особенность финансовой системы. Формально банки являлись, пожалуй, самыми регулируемыми организациями в финансовой системе. Однако многочисленным ведомствам, чья задача как раз и состояла в регулировании банков и их деятельности, почему-то не удалось предвидеть, что при кризисе ликвидности они просто посыплются, как костяшки домино. Одно из объяснений этой загадки – в том, что федеральное правительство выродилось в “административное” или “управленческое” государство (как его иногда называли) – иерархическое и бюрократическое по характеру своего функционирования, усердно производившее на свет все более усложненные правила, которые приносили не ожидаемые, а ровно противоположные результаты.