Роберт Хайнлайн - Заберите себе правительство

Это латинское изречение показывает, что древние римляне кое-что понимали в политической жизни. Сами римляне так отвечали на этот вопрос: «Никто». И именно поэтому их верховные политики со временем стали называть себя цезарями, а их республика, в конце концов, превратилась в монархию. Так кто же все-таки должен сторожить сторожей? Вместо ответа на этот вопрос нет смысла начинать ругать испорченность «политической мафии» и «политическую машинерию», если только вы не хотите создать такую же, но свою. «Политической машинерией» американцы называют великолепно отлаженную политическую организацию, профессионально собирающую избирательные голоса во время кампании, и выкатывающую их все в день выборов, практически гарантируя победу своему кандидату. По сути, это – клуб агитаторов из предыдущей главы. И термин «политическая машинерия» обычно произносится с кривой усмешкой, как будто есть что-то плохое в том, что политическая организация работает эффективно. Коррумпированная политическая машинерия – это всего лишь эффективная политическая организация, захваченная жуликами в то время, пока честные граждане дремали. Многие из правящих нашими городами машинерий не являются коррумпированными, если только не считать назначение на посты своих людей и мягкую форму фаворитизма при дворе их руководителей явлением того же порядка, что и взяточничество, рэкет, и связи с гангстерами. Многие презираемые машинерии служат обществу намного лучше, чем оно того заслужило. Но все-таки сторожить сторожей – необходимо.

Взгляните на Филадельфию, город братской любви, Уильяма Пенна, и Бенджамина Франклина. Текущая из крана вода там такая плохая, что местные жители предпочитают покупать привезенную воду в бутылках. Река в городе настолько загажена промышленностью, что ее воды разъедают корпуса военных кораблей даже над ватерлинией. Городское метро работает плохо, была начата постройка двух больших веток метро, но их так и бросили незаконченными, потому что выделенные на строительство деньги куда-то исчезли. Думаете, бюджет здесь не пополняется налогами? Как бы не так! Здесь есть, и подоходный налог, и все остальные налоги, принятые у нас в стране.

А недавно здесь был арестован гражданин, попытавшийся сфотографировать знаменитый Колокол Свободы: местная мэрия, похоже, сделала дойную корову из привилегии фотографировать этот памятник. «Король бродяг» – неформальный лидер бродяг нашей страны – говорил, что трущобы Филадельфии – самые запущенные из всех, которые он когда-либо видел у нас в стране. Печально известные доходные дома Нью-Йорка, построенные по старым нормам, и поэтому очень плохо вентилируемые, могут считаться курортом по сравнению со теми зданиями, из которых состоят местные трущобы. Проведенные опросы показывают, что 30% из всех зарегистрированных здесь случаев заболеваний туберкулезом случилось именно у жителей этих зданий, услышав эту цифру, я едва поверил собственным ушам. Глядя на эту печальную статистику, становится ясным, почему местные газеты на полном серьезе пишут о домах барачного типа, как о «домах будущего».

В то время, как в Панаме успешно избавились от гнездящихся в джунглях малярийных комаров, а в Нью-Йорке извели мух до такой степени, что окна можно не затягивать сетками, в Филадельфии оба этих паразитирующих вида насекомых скоро получат право голосования, настолько они овладели городом. Выставленные в витринах магазина всевозможные продукты открыты не только для мух, но и для кашля, чихания, и грязных пальцев самих продавцов. Улицы здесь может быть, когда-то и подметали, но признаков этого нигде не видно. Глядя на все это, можно подумать, что местные жители должны исполниться негодованием и выгнать городских управляющих со своих постов. Думаете, это так? Отнюдь нет, и я готов держать пари, что они даже гордятся всем этим свинством!

Я много раз спрашивал местных жителей, которые жаловались на тот или иной непорядок в городе, почему они ничего не сделают, чтобы прекратить это безобразие. В ответ я получал удивленный взгляд и вопрос: «Что я могу сделать? Не будь глупцом, я не могу в одиночку разрушить всю эту машинерию. Поэтому я уже много лет не хожу на выборы». Я видел в Филадельфии одну элегантную, красивую, и со вкусом одетую женщину, гуляющую по центральной площади города со своей собакой. Когда собака останавливалась, чтобы сделать свои дела, ее хозяйка стояла около нее, придерживая поводок, с самодовольной улыбкой глядя на то, как ее собака гадит на мостовую. Эта женщина показалась мне символом Филадельфии.