Миша Гленни - МакМафия [Серьезно организованная преступность] [litres]

Как и во многих краях Китая, деньги и знаменитости стали приманкой для характерных машин с затемненными стеклами и номерами, начинавшимися с «К» и «О» – что обозначает, соответственно, партийных чиновников и сотрудников служб безопасности. Начальник местной милиции и прочие крупные шишки регулярно приезжали к Чен Таю провести вечер за азартными играми и угоститься выдержанной водкой маотай, а также коньяком «Хеннеси ХО Шампань» – напитки подавали около 200 официанток заведения.

В родной деревне Чена в близлежащем округе Минхоу никто и помыслить не мог, что его ожидает столь блестящий взлет. Чен родился вскоре после «Большого скачка» Мао, губительной сельскохозяйственной реформы, а рос в годы «культурной революции», настоящего кошмара для большинства китайцев – то были годы страха, запугивания, голода и жестоких массовых убийств. С 1959 по 1976 год сотни миллионов китайцев преследовали всего одну цель – выжить. Десяткам миллионов это или не удалось, или государственный террор так изуродовал им жизнь, что едва ли им стоило прозябать дальше. В особенности это относилось к той бедной округе в Фуцзяне, где рос Чен. Мао Цзэдун подозревал, что эта отсталая провинция стала гнездом классовых изменников и контрреволюционеров, так что в течение трех десятилетий он не уделял внимания этому региону, в порядке наказания за его якобы преступные намерения и рецидивы буржуазных привычек. А великий реформатор Китая Дэн Сяопин, вероятно, стремился компенсировать мстительность Мао, когда в начале 80-х годов сделал город Сямынь на юге провинции Фуцзянь одной из особых экономических зон, чтобы побудить местных предпринимателей отогреть экономику страны, которую ледниковый период Мао обратил в глыбу льда. Очень скоро местное начальство из Фучжоу, возбужденное успехом эксперимента в Сямыне, сделало открытой зоной и столицу провинции. Дэн Сяопин выбрал Фуцзянь отнюдь не случайно: здесь были корни более 80 % тайваньцев, и, открывая эту провинцию для мира, Дэн надеялся привлечь из Тайваня в материковый Китай огромные инвестиции. И его расчет оказался верным.

Отец Чена, крестьянин, воспользовался открывшимися возможностями. «Он начал собственное дело, занявшись перевозкой товаров в Фучжоу из сельской округи с помощью ручной тележки», – рассказывал господин Цзянь во время перерыва на чай в своем магазинчике керамики «Дикий гусь». По меркам того времени, это сделало его предпринимателем-профессионалом, нечто вроде обладателя гарвардского диплома по бизнес-администрированию, замечает господин Цзянь. Мы пили маленькими глоточками чай и осматривали огромный особняк, который Чен выстроил для своих матери и отца – теперь дом пустовал. Хотя Чен еще, возможно, жив, по Фуцзяню теперь бродит лишь его призрак.

Чен прошел под началом своего отца нелегкую школу перевозки товаров, а затем принялся торговать коврами вразнос. Накопив достаточно денег, он стал арендовать лавку, в которой торговал электроникой. Это само по себе было революционным новшеством. В начале 80-х годов государство велело большинству китайцев выбирать ту или иную профессию в том или ином месте. Личный выбор был редок и высоко ценился. Жизнь в стране была невозможно скучной. «Тогда не было ничего – нечего было купить, нечем было заняться, – говорит фотограф и бизнесмен Ван Суй. – Почти не было магазинов, которые торговали чем-либо, кроме товаров первой необходимости, так что Чен тут выделялся». В Фучжоу выбор потребительских товаров был по традиции шире, чем в любой другой части Китая. В 80-х годах он был единственным местом в стране, где можно было купить, например, джинсы, за парой которых люди съезжались сюда со всей страны. Существование такого относительного многообразия, установившегося в Фучжоу, было одной из причин того, что Мао так презирал его жителей. В полутора сотнях километров от порта Фучжоу находится Тайвань, националистическая заноза в боку коммунистического Китая. Провинцию Фуцзянь роднит с Тайванем не только географическая близость, но и язык: в них говорят на одном диалекте, так что даже уроженцы Шанхая или Пекина вынуждены потрудиться, чтобы понять хоть слово из того, что говорят фуцзянцы.

Через считаные дни после того, как Дэн возвестил о своих осторожных экономических реформах, десятки рыбацких лодок из Тайваня и Фуцзяня стали встречаться в море на полпути между ними, занимаясь куплей-продажей кассетных магнитофонов, которыми затем торговали такие люди, как Чен. Сам же Чен, благодаря своему торговому опыту, совершил первый большой прорыв: добился эксклюзивного права на торговлю в Фучжоу цветными телевизорами «Хитачи». Это были первые цветные телевизоры, попавшие в Китай, и право торговли ими сулило большое богатство.