Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

Единственное право, которое дано народу, право восхвалять Сталина как гения. И это несмотря на то, что он убил несколько сот тысяч населения. Эти жестокие убийства осуществлялись после провозглашения демократической конституции, распропагандированной во всем мире.

«После того как побег Люшкова перестал быть секретом, а также с целью поколебать престиж Советского Союза японцы решили устроить пресс-конференцию и показать Люшкова, так сказать, живьем. Ровно через месяц после побега, в центре Токио, в отеле "Санно", Люшков предстал перед японскими и зарубежными корреспондентами. Так как он слабо владел иностранными языками, то пресс-конференцию разделили на две части — один час он выступал перед иностранцами, а затем, несколько больше, — перед корреспондентами японских газет.

Все репортажи об этой пресс-конференции отмечали: Люшкова очень сильно охраняли — в зале было значительно больше переодетых агентов охраны, чем корреспондентов. Во вступительной части Люшков опроверг заявление советских властей, что на пресс-конференции покажут подставное лицо. А настоящий Люшков находится на территории СССР. Он предъявил корреспондентам свое служебное удостоверение, удостоверение депутата Верховного Совета, другие документы. На вопросы отвечал уклончиво. Поэтому многие сомневались. Даже такая солидная газета США, как Nev York Times, в своей редакционной статье назвала пресс-конференцию "дневником японского школьника". Разумеется, в Советском Союзе никаких комментариев не последовало» [370].

После этих интервью и пресс-конференций сомнений в умышленном бегстве к японцам начальника управления НКВД по Дальневосточному краю отпали.

Заместитель наркома М. П. Фриновский вынужден был сам ехать наводить порядок в ДВК. 6 июля 1938 г. в своей директиве он отметил, что несмотря на относительно высокие цифры арестованных в Дальневосточном крае, анализ проведенной оперативной работы указывает на явное неблагополучие в деле разгрома врагов.

Отмечались следующие ошибки: так лица, которые прошли по показаниям арестованных, не были учтены и не были репрессированы, следственная работа велась поверхностно; арестованные троцкисты и правые якобы не допрашивались, об их организационных преступных связях с эсерами, меньшевиками и др. Не все жены заговорщиков арестовывались.

Приказывалось усилить следствие и в семидневный срок провести массовую операцию, тщательно подготовив аресты всех врагов в промышленности, войсках, укрепрайонах.

9 июля 1938 г. приступили к составлению оперативных списков на весь антисоветский элемент, подлежащий репрессированию.

В оперативные списки подлежали включению весь контингент, предусмотренный Приказом НКВД № 00447, как-то: бывшие офицеры, бывшие белые офицеры, бывшие белые добровольцы, купцы, помещики, кулаки, в особенности, бежавшие из ссылки и возвратившиеся из лагерей, бывшие чиновники, бывшие военнопленные, эсеры, меньшевики, анархисты, казачьи авторитеты, белые эмигранты, церковники, контрабандисты и другие.

На харбинцев, латышей, поляков, немцев, финнов, иранцев, болгар, румын, афганцев, греков, итальянцев и других составлялись отдельные оперативные списки, так как данная категория лиц должна была проходить по альбомам.

12 июля 1938 г. Н. И. Ежов предоставил М. П. Фриновскому под его председательством право рассмотреть на месте по согласованию с прокурором дела по альбомным операциям. То есть упрощенно. На каждой странице т. н. альбома значились имя, отчество, фамилия, год рождения и совершенное преступление арестованного. Этого было достаточно, чтобы утвердить приговор к высшей мере наказания или к длительному сроку лишения свободы.

На правах Особого совещания таким же образом было организовано рассмотрение цел по арестованным женам заговорщиков и антисоветским элементам [371].

Из-за бегства Люшкова руководство НКВД СССР действовало безжалостно, только бы самим уцелеть. Так, 27 июля М. П. Фриновский просит утвердить для ДВК дополнительный лимит на 15 тысяч человек по первой категории и 5 тысяч — по второй, о чем 29 июля было доложено Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину.

Просьба нашла одобрение. Через неделю после утверждения лимита Н. И. Ежов направляет в Хабаровск шифрте-леграмму с просьбой сообщить о ходе операции по представленным дополнительным лимитам в 20 тысяч человек. Особо подчеркивалась необходимость очистить оборонные объекты, такие как органы связи, склады, госсооружения, дороги и другие [372].