Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

Установлено, что пятеро полицейских: У-Чун-Юн, Вы-Юин-Хэ, Вы-Сун-Ня, Вы-Гуй-Чен, Вы-Топу-Лин и женщина Ман-Зе были специально подготовлены японской разведкой для сбора шпионских сведений на территории СССР. В частности, им предлагалось собрать сведения о расположенных на этом участке воинских частях, о населенных пунктах, о топографии местности.

Остальные 9 нарушителей во главе с владельцем шаланды Ен-Чин-Хуа выполняли роль переправщиков.

Предлагалось данное дело рассмотреть в закрытом заседании Военного Трибуната и приговорить: 6 человек: У-Чун-Юн, Вы-Юин-Хэ, Вы-Сун-Ня, Вы-Гуй-Чен, Вы-Тону-Лин, Ман-Зе и владельца шаланды Ен-Чин-Хуа — к расстрелу, команду шаланды — на длительные сроки лишения свободы. Шаланду конфисковать. Приговор опубликовать в местной печати [311].

В дополнение к предыдущему письму 24 января 1939 г. Вышинский сообщил, что по его поручению военной прокуратурой 2-й отдельной Краснознаменной Армии была проведена специальная проверка всех следственных материалов этого дела. Первоначальные данные о принадлежности нарушивших границу полицейских к японской разведке, перебросившей эту группу на советскую территорию с заданиями шпионского характера, подтвердились. Осведомленность владельца шаланды и команды о намерениях переправленной группы следствием не доказана.

В связи с этим Вышинский полагал целесообразным разрешить вопрос о мерах наказания лишь в отношении задержанных шпионов, а определение мер наказания обвиняемым по этому делу — владельцу и команде шаланды предоставить на усмотрение суда [312].

22 августа 1939 г. начальник УНКВД по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга И. Ф. Никишов сообщил в НКВД СССР о том, что в июле в районе 63-го погранотряда при нелегальном переходе границы были задержаны японские агенты: Трофимов Василий Андреевич, 1912 г. рождения, уроженец Еврейской автономной области, бежал в Маньчжурию в 1933 г.; Рогач Иван Ефимович, 1914 г. рождения, уроженец Харбина и Хижин Леонид Алексеевич, 1916 г. рождения, уроженец Благовещенска, родители которого в 1919 г. эмигрировали в Харбин, где Хижин и воспитывался.

Все сознались, что в апреле этого года были завербованы представителями японской военной миссии в Харбине. В составе диверсионно-террористической группы, переброшены на территорию СССР с заданиями: совершить теракт против командарма Штерна, организовывать крушения воинских поездов и т. д. У одного из террористов при задержании изъято оружие — револьвер-наган с боевыми патронами, 2 винтовки со 120 боевыми патронами. Руководителю группы Трофимову были даны три явки на нашей территории.

13 февраля 1940 года военным трибуналом 2-й Отдельной Краснознамённой армии Трофимов, Рогач и Хижин были приговорены к расстрелу. 12 июля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР заменила Рогачу и Хижину высшую меру наказания 10 годами лишения свободы [313].

Во время Великой Отечественной войны Дальневосточная резидентура НГКБ СССР докладывала полученную информацию советскому руководству, которая имела большое значение, так как давала возможность с учетом ситуации на Западном фронте своевременно предпринимать соответствующие контрмеры в Дальневосточном регионе Советского Союза. Так, УНКГБ по Хабаровскому краю сообщало о фактах проведения боевой подготовки и разведывательной работы со стороны администрации и рабочих японских рыболовных участков, расположенных на территории края. На рыбозаводах японцы систематически проводили строевую подготовку личного состава рабочих. В нее входили: перебежка, самоокапывание, прикладная гимнастика, сбор по тревоге и отработка приемов штыкового боя с использованием бутафорского оружия.

По сообщению Нижнеамурского областного управления НКГБ, японцы проявляли усиленный интерес к подразделениям пограничных войск, расположенным в районе арендуемых ими рыболовных участков на Охотском побережье. Расспрашивали о количестве бойцов, условиях жизни, связи между постами.

В годы войны была разоблачена группа лиц, подозреваемых в сотрудничестве с японскими спецслужбами. Особый интерес Управления контрразведки «Смерш» Забайкальского фронта вызвал старший переводчик разведотдела лейтенант Ли Гуй Лен, в силу своего положения хорошо знавший зафронтовую агентуру В поведении и действиях переводчика не было ничего подозрительного. Однако изучив его биографию, контрразведчики обратили внимание на то, что участившиеся провалы зафронтовой агентуры разведотдела штаба фронта совпадали с зачислением Ли Гуй Лена на службу в разведку. Еще больше укрепили подозрения советской контрразведки показания нескольких агентов-двойников, разоблаченных весной 1943 г., которые на допросах сообщили, что задержавшие их японские спецслужбы были поразительно хорошо информированы о содержании заданий, полученных ими в разведотделе.