Леонид Заика: Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Подсудимый:От этого показания я отказываюсь. Да, я подписал эти показания, но я их не подтверждаю. Я не отрицаю, что Гордое назвал правительство кучкой тиранов, но, однако, мы не обсуждали вопроса о смене правительства.

Член суда Зарянов:Подсудимый Кулик, как вы расцениваете Гордова и Рыбальченко — как антисоветских людей?

Подсудимый:Да, Гордое и Рыбальченко — антисоветские люди, с которыми я вел антисоветские разговоры, чего раньше не замечал и осознал это только в тюрьме.

Председательствующий:Подсудимый Кулик, вы были озлоблены, как об этом вы показали суду, на Советское правительство и партию, почему вы отрицаете ваши террористические разговоры?

Подсудимый:Да, я конечно, был озлоблен, но никогда не участвовал в террористических высказываниях и о свержении правительства. У нас никакой организации контрреволюционного характера не было. Мы действительно наговорили черт знает что, за что и должны нести ответственность.

Председательствующий:Подсудимый Кулик, вы с Павловым были знакомы?

Подсудимый:Да, с Павловым я познакомился в Испании в 1936 году, куда я был командирован нашим правительством. По возвращении из Испании с Павловым я встречался однажды. Я был вместе с ним на охоте в Завидово.

Оглашаются показания Павлова: «… в конце апреля 1940 года я с Куликом охотился в Завидово под Москвой. В разговоре между нами Кулик сказал: если немцы нас побьют, хуже не будет. Через некоторое время при составлении одного документа Кулик заявил: лучше служить германской армии, чем в таких условиях, каку нас. И вообще Кулик проявлял себя как человек германской ориентации…»

Подсудимый:Таких разговоров с Павловым у меня не было, это с его стороны провокация. Этот вопрос рассматривался в ЦК ВКП(б) и я был полностью реабилитирован.

Павлов был шпион и он на меня клеветал. О заговоре я лично ничего не знаю, и это провокация со стороны Павлова, Савченко и других.

Председательствующий:Подсудимый Кулик, расскажите о вашей связи с Симонич.

Подсудимый:у меня была первая жена, с которой я порвал сам, затем, в конце 1921 года, я женился на Пауль, отец которой был кулаком. В 1932 году я женился на дочери графа — Симонич, с которой я прожил 10 лет. Однажды меня вызвал Сталин и сказал, что имеются сведения о том, что моя жена связана с итальянцами и предложил мне с ней разойтись. После этого я с Симонич был на первомайском параде, а 5 мая в 11 часов она ичезла. Я предполагал, что ее арестовали, но когда я зашел к Берии, он мне сказал, что нет. После этого я сразу заявил в ЦК.

Председательствующий:Подсудимый Кулик, чем вы желаете дополнить судебное следствие?

Подсудимый: Япрошу очные ставки с Гордовым и Рыбальченко. Других дополнений к судебному следствию у меня не имеется.

Суду все было ясно, и очных ставок с Гордовым и Рыбальченко Кулику добиться не удалось. Не лишили его лишь последнего слова:

«Я был озлоблен против Советского правительства и партии, чего не мог пережить, как большевик и это меня привело на скамью подсудимых. Я допускал антисоветские высказывания, в чем каюсь, но прошу меня понять, что врагом Советской власти я не был и Родину не придавал. Все время честно работал. Я каюсь и прошу суд проверить, что я в душе не враг, я случайно попал в это болото, которое меня затянуло, и я не мог выбраться из него. Я оказался политически близоруким и не сообщил своевременно о действиях Гордова и Рыбальченко».

В 23 часа 25 минут председательствующий огласил второй и последний приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Г.И. Кулика — смертная казнь…

Сеть, тщательно сплетенная Берией и его подручными из доносов, оговоров, сплетен, застольной болтовни и слухов вперемежку с серьезными фактами, готовилась на более крупного зверя. Но началась охота, и зверь тот ускользнул, предоставив охотникам возможность утешиться поимкой разжалованного маршала Кулика и прочей мелкой по их аппетиту дичи.

Аналогичная участь постигла и сослуживцев маршала Кулика по Приволжскому военному округу.

Все они посмертно реабилитированы.

В последние десятилетия на глазах практически одного поколения произошло немало перемен, затронувших основы общественно-политической формации, государственного устройства и экономики нашей страны. Почти бескровно — хотя как считать — рухнула управлявшаяся безликими коммунистическими вождями советская административно-командная система. Оказалось, уникальную в своем роде советскую цивилизацию никто не стремился и не хотел защищать. За три четверти века партийно-государственному руководству так и не удалось оправдать жертвы, принесённые на алтарь Отечества в годы революции, Гражданской войны, наконец, войны против германского фашизма. Системе была уготована та же незавидная участь, которая постигла самодержавие и пришедшее ему на смену Временное правительство во главе с его бездарным председателем. Народ не забыл и не простил варварское уничтожение царской семьи, также как и комбедовские грабежи, массовые репрессии 30-х и последующих годов.