Николай Модестов - Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Оперативники проверили сберегательные кассы в районе Парковых улиц. В одном из отделений обнаружили счет на имя Кузнецова. Круг поисков сузился. Район, где орудовал убийца, попал под круглосуточное наблюдение. Пешие патрули прочесывали улицы и дворы, ориентировки с фотографиями убийцы висели на стендах, но он, как заговоренный, уходил из ловушек.

22 марта 1992 года Кузнецов еще затемно вышел от подруги. На улице холодно, сыро. Он дожидается трамвая, идущего в сторону Измайловского парка, садится в полупустой вагон, рассеянно смотрит в окно. Следом за ним в трамвай заходят оперативники. Они ждут, когда двери закроются и вагон тронется.

Почти анекдотичный конец этой страшной истории:

— Ваш билет?

— У меня нет билета.

— Вы арестованы!

При нем нашли нож, которым была убита последняя жертва. Позже дома у подружки обнаружили другие улики. Но этого, конечно же, было бы недостаточно для успешного хода следствия, если бы не профессиональный опыт и интеллект следователя Михаила Слинько.

В активе Михаила Ивановича была отличная теоретическая подготовка. Он имел высшее юридическое образование, получил диплом московского центра Университета Эмори США. Кроме того, Слинько — мастер спорта по карате, физически крепкий и психологически устойчивый человек. Эти обстоятельства помогли ему найти подход к Кузнецову. И интерес к спорту оказался едва ли не решающим фактором в построении диалога между следователем прокуратуры и задержанным убийцей.

— После того как мы закрепили показания подследственного в Москве, — рассказывает Михаил Слинько, — настал черед следственных действий в Киеве. Ехали с комфортом. Пришлось арендовать несколько купе. Кроме следственно-оперативной бригады на Украину был командирован конвой. Все-таки мы ехали с опасным преступником. Но то, что мы увидели на платформе в Киеве, превзошло все наши ожидания. Кузнецова встречали человек триста. И, если бы не выделенные МВД Украины специально для защиты убийцы бойцы отряда «Беркут», вряд ли мы избежали бы самосуда.

Встреча произвела впечатление и на Кузнецова. Он очень опасался, что его отдадут украинским оперативникам и он окажется в местном следственном изоляторе. Маньяк понимал, что до утра он в таком случае не доживет.

Когда его поместили в бывший следственный изолятор КГБ СССР, который, по свидетельству Михаила Слинько, мало чем отличался от провинциальной гостиницы, Кузнецов вздохнул свободно. Он оценил заботу о себе и охотно, без капризов работал со следствием. Правда, и тут случился непредвиденный эпизод.

Когда маньяка повезли на следственный эксперимент в Чернобыльскую зону, где он совершил одно из пяти убийств, то вновь пришлось защищать его от самосуда. На этот раз смерти убийцы жаждал отец убитой девушки — единственной дочери, погибшей от рук Кузнецова. Увидев маньяка, мужчина бросился с ружьем наперевес: «Застрелю, гнида!» Пришлось спецназовцам «Беркута» брать подследственного в кольцо. В противном случае живым из деревни он бы не уехал.

— Мы минут тридцать уговаривали отца отдать ружье, — вспоминает Михаил Иванович. — В конце концов он опустил голову, протянул нам оружие. Понять мужчину можно — дочь, красавица, студентка… Потом были другие занятные эпизоды. Например, возвращение в Москву. На Киевском вокзале нас встречал автозак. Чтобы он мог беспрепятственно подъехать к ступенькам вагона, сотруднику МУРа Вадиму Хапину пришлось немало понервничать. В конце концов он добился того, чтобы состав подогнали к крайним путям. И автозак подъехал к вагону почти вплотную.

Последним Кузнецов «отдал» убийство в Купавне. Его, так же как и убийство молодой женщины на территории спортивной базы в Измайлове, о котором никто не знал, никто с Кузнецовым не связывал. Закрепление этих эпизодов увенчало отличную работу следственно-оперативной группы.

В одном из своих объяснений Кузнецов писал: «Я хотел знакомиться с девушками «по-хорошему», ожидал, что это поможет успокоиться. Но случилось так, что они меня не понимали, и я терял контроль над своими действиями». Любовь маньяка оказалась без взаимности.

…Судебный процесс прошел без каких-либо осложнений. И приговор маньяку — исключительная мера наказания — ни у кого удивления не вызвал.

Банды, подобной люберецкой, Москва не знала с послевоенных лет.