Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

Многие утверждают, будто демократические атрибуты самоценны. Нет. Самоценен только человек, все остальное ценно постольку, поскольку представляет ценность для человека. Такой демократический атрибут, как свобода слова, служит, конечно, мощным оружием в борьбе за права и свободы, ее наличие является достаточным свидетельством демократии. Но только в обществе, способном отстаивать свои права. В нашем неспособном к этому обществе свобода слова сама по себе ничего не значит. Так, боевое копье в руках папуасского вождя может быть очень грозным оружием. Но то же копье, висящее на стене кембриджской пивной, является лишь декоративной частью интерьера. Те демократические идеи, за которые люди 30 лет себе лоб об стенку расшибали, у нас сейчас служат лишь декорациями, за которыми царит произвол чиновников. И не вина в том этих людей, и беда не их, а русского народа. Беда их в том, что они никак этого не могут понять.

Слово является СЛОВОМ, только если за ним следует ДЕЛО. Если за ним ничего не следует, то это не СЛОВО, а ПУСТОБРЕШЕСГВО. Но слово само по себе может быть ДЕЛОМ, когда оно высказывается, невзирая на запрет власти. Поэтому я категорически не согласен с некоторыми бывшими политзеками, с горечью констатирующими, будто зря они грели казенный бетон.

Тем не менее, превознося демократические ценности, следует помнить и о тех несчастных, которых нещадно мучают под надежным прикрытием демократической бутафории. Когда за демократическими атрибутами существует возросший произвол властей, то в народе это именуется «дерьмократией».

От многих умников я слышал и такое: да, произвол власти расширяется и ужесточается, но демократизация-то все равно идет! Очень интересно. Как будто два эти взаимоисключающихся процесса одновременно протекают в параллельных несоприкасающихся мирах. Но такого быть не может, поскольку общество – единый живой организм. Демократизация – это расширение прав и свобод личности при наличии правовых гарантий. Если в ходе какого-либо процесса произвол возрастает, то это не демократизация, а нечто прямо противоположное.

Еще один распространенный миф: демократические атрибуты у нас не работают, потому что мы свободы не завоевали, а нам их подарила власть. Эго равнозначно утверждению: мой мотоцикл не заводится, поскольку мне его подарили, а у соседа заводится, так как он его у кого-то отнял. Здесь все также поставлено с ног на голову. Во-первых, способное общество в таких подачках не нуждается – оно само берет свои свободы независимо от желания властей. Во-вторых, потому власть свободы и подарила, что безвольное общество все равно воспользоваться ими не сможет.

Сплошь и рядом встречаются утверждения: вся беда в том, что настоящего покаяния в обществе не произошло. Но может ли оно произойти? Истинное покаяние возможно лишь после окончания процесса грехотворения. Грех нашего общества заключается в его пассивности, неспособности защищать как права самого себя в целом, так и права отдельных своих членов от беззаконий власти. И пока общество таким остается, никакого покаяния, кроме фарисейского, быть не может.

Самым главным достижением демократизации России считают свободу слова и отмену цензуры печати. Теоретически, может, оно и так. Но только теоретически. На практике дела обстоит иначе. Сейчас существование ни одного средства массовой информации без субсидий у нас невозможно по чисто экономическим причинам. Доход от продажи газет в среднем покрывает лишь 10-12% затрат на издание. Поэтому пресса зависит не столько от госдотаций (они небольшие и далеко не всем выделяются), сколько от группировок крупного спекулятивного финансового капитала. А так как он далеко не всегда достаточно легален, то большинство таких группировок очень боятся вызвать малейшее неудовольствие властей. В сущности, какая разница: контролирует ли власть прессу непосредственно или через контролируемый ею капитал, который, в свою очередь, контролирует прессу намного жестче. Заимей власть такое желание, российская пресса очень скоро в большинстве своем станет как две капли воды похожей на северокорейскую.

В результате чего наша демократическая пресса в общем еще более совковская, чем коммунистическая застойных времен – в той хоть между строк можно было прочесть многое. Если уж безоглядно служившая советской власти с горбачевских времен Елена Боннэр ноет, что теперь ее почти не печатают, то что говорить о тех, кто эту впасть никогда не признавал и не признает. Некоторые уже сейчас возрождают Самиздат, и то в основном для очистки совести – многие ли в наше время обратят на него внимание?