Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

И некоторые еще недоумевали и возмущались, когда в «Континенте» N 93 я написал, что нынешние наши демократы и правозащитники больше всего на свете боятся, что советская власть и вправду рухнет, и им придется конкретно отвечать за все перед народом. У наших пламенных демократов и непримиримых борцов с советской властью чутье на опасность – крысиное. И дело не в том, берут или нет они деньги от английской разведки и других западных организаций (как будто нельзя быть подонками и дебилами бесплатно), а в таком лицемерии и презрении их к правовым основам, какого не было еще во всей истории цивилизации. После вступления России в Совет Европы у нас появилась шутка: приняли людоеда в приличную компанию и теперь не знают, что с ним делать – и терпеть его дальше нет никакой возможности, и выгнать боятся – как бы он со злости кого из них не слопал. Действительно, шутка очень злободневная, тем более что дубинка у того людоеда – не бамбуковая, а ракетно-ядерная.

За что я тогда отсидел 15 суток, мне и до сих пор официально неизвестно (кстати, это был не первый раз). Тогда менты пытались подсунуть мне протокол об административном правонарушении, в котором было написано только, будто я «вел себя агрессивно и ругался матом» – и все. Я потребовал, чтобы менты прочеркнули все незаполненные места в протоколе – чтобы потом чего туда не приписали. Менты отказались. Я, разумеется, отказался протокол подписывать. Может, они потом там приписали, что я вел себя так в Кремле, пытался устроить государственный переворот и уже почти начал мочить все кремлевское начальство в кремлевском сортире. Это не есть установленный порядок предъявления протокола.

Протокол задержания вообще не составлялся, т.е. мое задержание никак оформлено не было, и потому я был лишен многих своих прав. По международно-правовым стандартам такое квалифицируется как похищение государством своих граждан. Очень нехорошая квалификация. Когда такое происходит в банановых республиках, то во всем мире поднимается шум, следуют грозные резолюции ООН, а у берегов этих республик появляются авианосные группировки США с морской пехотой на борту. И уж, во всяком случае, никто не спешит принимать такие государства в полноправные члены Совета Европы.

Добавлю, что, судя по этому и другим моим делам, году в 2004-м Генпрокуратура РФ вынесла свое заключение о прекращении всякой переписки со мной. Но это уже совсем другая история.

Конкретный пример про права и свободы. У нас с начала эпохи Путина в СМИ начались дискуссии о том, есть ли у нас свобода, и если есть, то как она на нас влияет – благостно или тлетворно. Декан факультета журналистики МГУ Ясен Засурский в 2004 году даже целую книгу («Искушение свободой») написал о том, что это искушение свободой журналисты и все наше общество не выдержали. Чепуха! Какое у нас могло быть искушение свободой, если самой этой свободы в правовом смысле у нас отродясь не было?! Все даренные властью права и свободы никогда не были юридически гарантированы на практике. Были и есть только чисто внешние супердемократические формы и атрибуты без правового содержания, т.е. без их юридических гарантий – вот она главная и единственная причина всего. В правовом смысле свобода – это, прежде всего, возможность человека самому выбирать, какими своими установленными законом правами ему пользоваться, а какими нет. Еще древние понимали: libertas est potestas faciendi it, quod iure licet – свобода есть возможность делать то, что позволено по праву (лат.).

Если все это юридически не гарантировано, т.е. за человека кто-то другой, пусть даже само государство, решает, когда и какими своими законными правами (и в каких пределах!) ему дозволено пользоваться, то все его права сразу же превращаются в обязанности, а свобода – в несвободу. Такая у нас негарантированная свобода, когда нет свободы выбора даже тех прав, которые не гарантированы. Это как в СССР с конституционным правом на свободу демонстраций, которого на практике не было, а право на участие в первомайских и ноябрьских демонстрациях было «добровольно-принудительным». Права и свободы человека превращаются в его обязанность выбирать только то свое право, на которое укажет начальство. И уже не человек пользуется своими правами и свободами, а они пользуются им. Могли ли мы выдержать испытание тем, чего в общепринятом в мире смысле у нас нет, и никогда не было.

При Путине наши отодвинутые от власти супердемократы начали понемногу признавать, что сами идеи демократии у нас пользуются большой поддержкой среди населения, только с нынешними демократами эти идеи у народа никак не ассоциируются. Причем говорят об этом по-разному – кто сокрушенно, кто нет, но и у тех, и у других все как-то невнятно – никто из демократов на моей памяти даже не пытался объяснить причины такого парадокса. Хотя причина, опять же, всего одна и она – правовая. Наших демократов в народе очень не любят и называют «дем-шизой» потому, что у них демократия без юридических гарантий прав граждан, т.е. демократия есть, а прав нет. А особая ненависть к ним всем из-за полнейшего властного беспредела 90-х, при котором они уверяли всех в торжестве демократии, но уверили в этом только Запад.