Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Подавляющее большинство рабочего класса с большой настороженностью реагировало на подобные «профзатеи» и не шло, как предполагалось, в массовом порядке в такие «пролетарские» комиссии и комитеты. Хотя уже без всякого энтузиазма относилось к действующим профсоюзам, поражённым тяжёлой болезнью бюрократизма. У ПОРП и народной власти, без сомнения, тогда ещё были все возможности остановить контрреволюцию. Но для этого необходимо было принять срочные и чрезвычайные меры, способные восстановить доверие рабочего класса. В том числе и оздоровить деятельность профсоюзов. Такие предложения все настойчивее звучали в среде польских коммунистов, но, к сожалению, высшее политическое руководство к ним не прислушалось.

КОС — КОР энергично продолжал работу по насаждению все новых антисоциалистических группировок. В мае 1977 г. им был создан «студенческий комитет солидарности» (СКС). В 1977-м — начале 1978 г. организации СКС возникли и начали действовать в Варшаве, Вроцлаве, Познани, Гданьске и Щецине. В Гданьске было создано так называемое «движение защиты прав человека и гражданина». Затем возникло «движение молодой Польши», которое создало свои группы в Кракове, Лодзи, Люблине, Щецине, Торуни, Варшаве и других городах. Начало выходить ещё одно нелегальное издание — журнал этой организации под названием «Братняк» [35]. Причём появление каждой такой группировки афишировалось на пресс-конференциях для западных журналистов, в публикации разного рода «учредительных манифестов» на страницах зарубежных газет и журналов и пр.

К концу 1977-го — началу 1978 г. КОС — КОР удалось сформировать в большинстве крупных промышленных и культурных центров страны пока что малочисленную, но разветвлённую сеть подпольных группировок. Их ещё, конечно, предстояло наполнить количественно. Но организационные формы вовлечения в антисоциалистическое движение какой-то части двух важнейших для осуществления целей контрреволюции групп польских трудящихся: рабочего класса и молодой интеллигенции (в том числе учащейся молодёжи) были в основном готовы. Оставалось только ждать добычи в расставленные капканы [36].

Таким образом, можно констатировать, что к 1978 г. оба главных рычага для дестабилизации социалистической Польши — рычаг экономический, находящийся непосредственно в руках правящих кругов США и их союзников по НАТО, и рычаг политический в виде достаточно широкой и централизованной подпольной сети — были вчерне готовы и могли быть задействованы синхронно и целенаправленно в нужный момент.

Грозный призрак тяжёлых экономических и политических потрясений и народных бедствий вырисовывался все явственнее.

Понимали ли все контрреволюционные активисты, что запланированный взрыв в ПНР, дестабилизация её общественной и экономической жизни, разрушение хозяйственного потенциала страны, внесение нужды и лишений в каждую польскую семью выгодны лишь империалистическому Западу?

Знали ли эти люди, что заокеанские стратеги вовсе не собирались помогать созданию «процветающей и великой Речи Посполитой»? Что им было нужно ослабленное, находящееся в состоянии хронического кризиса польское государство? Верили ли те, кто постоянно твердил о «более динамичном обществе» для поляков, в то, что империализм будет помогать им создавать такое общество, буквально засыплет страну займами и кредитами, — и все это для того, чтобы в центре Европы, как похвалялся Валенса, возникла «вторая Япония»?

Но совершенно очевидно, что контрреволюционные вожаки — люди достаточно политически искушённые — с самого начала отдавали себе отчёт в том, как обстоит дело в действительности (россказни и сказочки были предназначены для «простонародья»). Разумеется, они твёрдо знали, чего хотят. А хотели они получить свои «тридцать сребреников» — министерские посты, роскошь и миллионы в западных банках [37]. Они твёрдо знали, что получат их в случае успеха «операции Полония». Что же касается народа, страны в целом, то их благо было этим людям, погрязшим в корысти и амбициях, безразлично [38].

Достаточно привести рассуждения Валенсы. «Я всегда был по своей натуре предводителем наподобие барана, который ведёт отару овец, или быка, возглавляющего стадо, — говорил он в беседе с корреспондентом западногерманского журнала «Штерн» в начале 1981 г. — Людям тоже нужен такой бык, иначе стадо разбредётся и сожрёт чужую траву, которую найдёт по пути, и ни одна скотина не пойдёт в нужном направлении». Венский журнал «Критишес кристентум» («Критическое христианство») в своём майском номере за 1983 г. даёт дополнительные штрихи к портрету Валенсы. Во время его интернирования (с декабря 1981-го по ноябрь 1982 г.), как сообщает журнал на основе рассказов людей, встречавшихся тогда с Валенсой, главное, что его больше всего беспокоило, — это судьба личного капитала, находящегося на Западе. Как известно, в 1980–1981 гг., когда Валенса был главой «Солидарности», он получил много призов, премий и других наград, присуждённых ему всякого рода западными организациями и фондами. В целом набралась кругленькая сумма — свыше миллиона долларов. Не без оснований парижская газета «Фигаро»» 16 декабря 1982 г. назвала бывшего лидера «Солидарности» «самым богатым человеком в Польше». И временно интернированный (после 13 декабря 1981 г.) «рабочий лидер» много размышлял над тем, в какие западные банки надёжнее и с большей выгодой поместить свои деньги. Предложение Ватиканского банка, сообщает «Критишес кристентум», положить этот миллион в его сейфы из расчёта 15 процентов годовых (150 тыс. дол. ежегодного дохода) Валенсу вначале не устроило, ибо он слышал, что в США учетная ставка финансовых учреждений — 20 процентов. Не должно же быть так, цитирует журнал брошенную в сердцах откровенную фразу Валенсы, чтобы многим «весь тот балаган пригодился больше», чем ему самому (под «балаганом» он подразумевает драматические события 1980–1981 гг.).