Екатерина Иванова: Конец привычного мира [Путеводитель журнала «Нож» по новой этике, новым отношениям и новой справедливости] [litres]

По словам психотерапевта, такая реакция особенно характерна для мужчин: «Это называется активацией комплекса героя. У всех нас внутри есть психические комплексы, которые нами некоторым образом управляют». Комплекс героя активирует идею «Кроме меня – никто». «Такие люди думают: "Я спасаю. Я делаю то, что другие не могут", – объясняет Назарова. – Высвобождается колоссальное количество психической энергии». Если человек был в депрессии перед экстренной ситуацией, в которой нужно мобилизоваться, такой толчок действительно может оказаться долгожданным облегчением: «Когда человек находится в тревожно-депрессивном состоянии, он теряет смыслы. А тут смысл появляется – помогать другим. И это дает какую-то основу: ты знаешь, как ты можешь пригодиться, для чего ты вообще здесь».

При этом совершенно не обязательно, что за таким подъемом последует закономерный спад. Любовь Мясникова рассказывает, что есть отдельное явление, которое называется посттравматический рост. Некоторые люди после травмирующего события или сильного потрясения трансформируются, выходят на новый уровень и уже не возвращаются в свое прежнее состояние.

Оксана Назарова описывает случаи из своей практики, когда панические атаки у пациента начались на фоне личной проблемы или серьезных внешних стрессов – например, из-за юридической угрозы семье. Человек чувствует, что только он способен бороться, и действительно начинает сражаться за своих близких, как тигрица за детенышей. В таких ситуациях психическое состояние может значительно улучшиться (в одном из случаев панические атаки не вернулись даже через годы), хотя первоначальная личная проблема никуда не делась.

Одно из самых фундаментальных и глубоких воздействий COVID-19 на человека – это напоминание о нашей смертности. Причем последствия этого могут быть самыми разными. Психотерапевт Оксана Назарова отмечает, как женщины, хотевшие наладить отношения с партнером, стали рассказывать о резком улучшении семейной ситуации на карантине: «До пандемии говорили, что они на грани развода; орут, ссорятся, чуть ли не бьют друг друга. А теперь готовы встречаться во время обеденного перерыва, например, чтобы поцеловать друг друга или заняться сексом: не могут дождаться вечера».

Такие люди в восторге от второго медового месяца и, наоборот, боятся, что после карантина все вернется на круги своя: «Хочу, чтобы пандемия длилась всегда!» По мнению психотерапевта, такие парадоксальные изменения могут быть связаны с внезапным осознанием возможности потери: «Вдруг я умру? Или никогда мужа/жену не увижу?» Опыт переживания возможной разлуки, потери, смерти заставляет людей изменить приоритеты.

Столкнувшись со страхом смерти, люди задают себе вопросы, размышлять о которых раньше не было времени, тестируют и перестраивают свою теоретическую картину мира. Оказавшись безоружными перед фактом собственной смертности и обесцениванием привычных стремлений, они проходят все стадии от отрицания до принятия, чтобы в итоге найти способ жить по-новому в изменившемся мире.

И здесь люди с опытом депрессивных расстройств оказываются теми немногими, кто хотя бы отчасти к этому готов – ведь тревожно-депрессивные состояния заставляют переживать страх смерти и учиться с ним жить изо дня в день.

«В этом плане пациенты с депрессией, как ни странно, более психологически зрелые, чем здоровые люди, – говорит Оксана Назарова, – ведь мы живем так, будто смерти не существует. А когда у тебя депрессия, ты всегда помнишь, что умереть можно в любой момент».

Люди с аффективными расстройствами и сами чувствуют эту внезапно обретенную ситуативную силу – сейчас они вовсе не изгои, ведь со всеми происходит что-то подобное. «Человек с депрессией теперь может прийти к своему родственнику, который раньше его отвергал, и сказать: "Я знаю, что с тобой, – рассказывает Назарова. – Тебе страшно умереть? Мне тоже. Но мне и раньше было страшно. Ты можешь рассказать мне об этом, и я это выдержу"».

Психотерапевт подчеркивает, что в нашем обществе, где не принято обсуждать смерть, особенно ценно иметь возможность свободно пообщаться на тему, которая неизбежно касается каждого и которая так внезапно и мощно актуализировалась.

Психиатр Джеймс Кнолл в статье Panic and Pandemics: The Return of the Absurd вспоминает опыт прошлых пандемий и психодинамику их переживания на основе «Чумы» Камю [315] https://www.psychiatrictimes.com/view/panic-and-pandemics-return-absurd : «У нас есть долг перед собой – стараться как можно эффективнее успокаивать и сублимировать свои страхи вокруг смерти. И осознание этого долга сейчас кажется особенно важной задачей, которую мы не можем себе позволить продолжать подавлять».