Андрей Агафонов - Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика

В Москве – лук, три раза в неделю верховая езда в необременительной форме. Читаю, пишу понемногу для себя всякую ахинею. Еще рублю дрова на даче. У меня на даче нет ни электричества, ни котельной и я топлю дровами. Я знаю только об одном человеке, который систематически рубил дрова и был после этого застрелен. Николай Второй. Но его не только за это застрелили.

О телевидении

Я не смотрю телевизор. Уже много лет. Чтобы не испортить вкус. За одним исключением. Я изредка смотрю новости НТВ. Вообще, телевидение, согласитесь, род искусства, направленный, главным образом, на развлечение малообразованных классов. Я бы не советовал Вам тратить время на телевидение.

О Пелевине

Нравится творчество Пелевина, все читал. Игра ума. Творческий человек. Образ из Поколения Пи нравится, льстит. Но это не так в действительности. К сожалению. Не вполне так.

О журналистской этике

Журналистская этика для меня – это жанровая этика. И я считал, что жанр новостей подразумевает только новости, а жанр «мнение» подразумевает мнение. Твое дело, если ты корреспондент – собрать участников события и ответить на пять вопросов: кто?, что?, где?, когда?, почему? Все. И вы должны дать обе стороны, если спорят две стороны, три, если спорят три стороны – это ясно. Это жанр. А есть жанр «мнение», где нужно говорить мнение. Люди купили билет на мнение – вы должны сплясать. Все, точка. Это шоу. Такая работа.

Интересно все-таки работает механизм истории над своими персонажами. Все они проходят предварительную обработку где-то в недрах, в лабораториях, на испытательных стендах. Когда появляются в виде готовой продукции, каждая черточка кажется совершенной и как бы всегда в облике данного персонажа присутствовавшей. В каждой черточке, в каждом нюансе – до мельчайших – явлен дух эпохи. При этом завершенность облика бывает стилистически разной – одни являют себя современникам и потомкам угловатыми, размашистыми, выполненными в этакой экспрессионистской манере. Другие как будто сделаны из мыльного камня – очертания мягкие, глазки водянистые, голоса склизкие. Третьи нарочито пафосны, бледны и благолепны – не то ампир, не то вампир.

Взять хоть Ходорковского. Hу, вы понимаете, наше «взять» – это фигура речи. Hа момент его заточения облик Михаила Борисовича – такого, каким он запомнится потомкам, – был практически завершен. После ряда эволюций.

Поблескивающие очки без оправы, тонкий нос с горбинкой, хищные ноздри коня-Пастернака (такими бы ноздрями да кокаинчику нюхнуть), тень над верхней губой вместо прежних франтоватых усиков, тихий вежливый голос, общий стиль одежды – сдержанная элегантность. Из латиноамериканского латифундиста – в умную акулу. Короткая стрижка серебристым ежиком («у меня подшерсток седой») стала последним штрихом, нанесенным незадолго до: «К тюрьме готовлюсь». Готов герой: практически былинный. Практически миф-универсал – Как отважный Олигарх бился с Тиранами за Демократию.

Все мы достигнем гармонии после смерти, но многие норовят еще при жизни уравновесить свои вопросы к миру с ответным равнодушием, подкладывая себе вериги, то есть гирьки. Особенно много вопросов к миру возникает, когда случается нечто из ряда вон выходящее. Или некто выходящий. Hадо как-то реагировать – а как? Что происходит-то? Что-то серьезное, опасное, большое. Отвертеться – вроде как признать себя маленьким, глупым и смешным. Все понимают, арест Ходорковского – это никакие не шутки. Это, как через слово приговаривает впавший в прострацию Чубайс, «дело серьезное». Соответственно, на вопрос «кто виноват» надо отвечать, на вопрос «что делать» опять надо отвечать. Хлопотно и некомфортно. Можно ответить так: виноват Ходорковский, виноваты олигархи, они воровали, их покарали. Что делать, что делать – сажать следующего. Можно по-другому: Ходор виноват разве что тем, что другим хочется кушать. У него самый большой и прозрачный бизнес в России, его арест – другим в устрашение. Чтобы те уже безропотно отдавали все, что скажут. Третий вариант, с веригами – мы все виноваты. Сказать так, вздохнуть сладко, перекреститься, пукнуть и спать спокойно дальше. Четвертый, с кистенем: «Погонят ли „питерские“ „семейных“, „семейные“ ли „питерских“, в любом случае природная рента не достанется доктору наук Глазьеву и академику Львову, а будет распределена в той или иной пропорции между домами Рокфеллеров и Ротшильдов, то есть останется в руках Мирового правительства. Кардинально ситуация может измениться только тогда, когда на смену олигархо-компрадорскому режиму придут здоровые национально-ориентированные силы». Hу, насчет здоровых сил – это к бабке не ходи. Правда, при таких раскладах сами здоровые силы вполне могут оказаться орудием в чужих неарийских руках, а то и вовсе агентами Матрицы. Я даже думаю, что они давно таковыми и являются, а возникновение все новых народно-патриотических ресурсов, взаимообразно глушащих друг друга, – следствие системного сбоя, характерного для Windows. В общем, полной и окончательной правды о подоплеке происходящего мы все равно никогда не добьемся, а значит, не придем с собой в гармонию, не успокоимся, будем раздражаться, раскачиваться – и в конце концов сорвемся во что-то такое, что уже не допускает никаких двусмысленных толкований по самой сути своей. И было бы из-за кого!