Юрий Иванов - Две Ольги и другие. Сборник статей

Вспоминается перезахоронение в 2005 году останков генерала А. Деникина в Донском монастыре, поданное нашими ТВ-СМИ, как акт примирения и окончания Гражданской войны. Мда, не то это ТВ увидело. Дочь генерала – ныне покойная Марина Деникина-Грей – сидела во время церемонии на стуле туча-тучей, совсем, как, наверно, Ольга Святая, размышлявшая, что ей сделать с древлянами, разорвавшими пополам Игоря Старого, скопом сжечь живьём в бане или закопать живьём в яме? А рядом всё пристраивался в полупоклоне полковник Российских Вооружённых сил – и так и этак пытался ей честь отдать, и так это у него выходило подобострастно, так по-холуйски, что меня чуть не вытошнило от этого зрелища. Да не ты, полковник, должен был тянуться перед этой барыней, а она – и ей подобные – должна была бы тебе руки целовать за то, что твои предки – деды иди прадеды – разгромили их папаш-белогвардейцев и интервентов и спасли этих «патриотов России» от ярлыка национальных предателей, распродавших Родину в счёт оплаты услуг стран Антанты за помощь в борьбе с собственным народом, а их потомков – от родового позора. Скажете: классовый подход? А куда же от него деваться? Николай II с Деникиным, Потанин с Абрамовичем, Ельцин с Путиным, кооператив чиновников, называемый почему-то партией «Единая Россия», – мне вовсе не друзья-товарищи. Чьи интересы они защищали и защищают? «Дорогих россиян»? Да нет, свои шкурные классовые – денежные, властные и т. п. Из грязи – да в князи, а сытый голодного уже не разумеет. Хотя должен заметить, что у России во все времена существовали свои общие – в том числе и мои, видимо, – геополитические интересы, независимо от того, какая это была Россия – Московская, императорская, Советская или демократическая.

Теперь о божественном возмездии династии Романовых. Не помните, с чего началось правление новоизбранного царя Михаила по окончании Смуты? А с того, что в 1614 году во славу и спокойствие новой династии был повешен в Москве четырёхлетний мальчик Иван. И что с того, что это был сын авантюристки Марины Мнишек и тёмной фигуры нашей истории – Лжедмитрия II? Возможно, что был и суд. Ведь одновременно с мальчиком был повешен и атаман И. Заруцкий, покровитель и сподвижник М. Мнишек, активный участник Смуты. Время было страшное, важнее было спокойствие и умиротворение на Руси. Наверное. Но как же быть со «слезинкой невинного ребёнка»? Вы только представьте себе: четырёхлетнему мальчугану палач – взрослый мужик – надевает на шею верёвку, затягивает петлю и выбивает скамейку из-под ног… Или просто вздёргивает его за верёвку под перекладину, много ли ребёнок весит? И этот малыш бьётся в конвульсиях. И умирает. О чём он успел подумать в последние мгновения? Что успел увидеть? Позвал ли маму? Как представишь себе всё это, мороз по коже продирает. А ведь наверняка и зрители были, пусть, возможно, и одни дворяне и бояре. Они-то что чувствовали, кем себя представляли? Ох, не зря мать Миши Романова отказывалась дать своё благословение на восшествие сына на престол. Как чувствовала. Конечно, можно говорить, что после Петра III от династии осталась одна только фамилия, а правили потом Россией сплошь по крови немцы, но себя-то эти правители считали Романовыми.

Пишут, что М. Мнишек, умершая «от тоски» в кремле г. Коломны, прокляла этот род. Не знаю, действуют ли такие проклятия пусть и не простых, но смертных, но что на весах Господина Б. (согласно терминологии хорошего русского прозаика из г. Нальчика Игоря Терехова) эта «слезинка ребёнка» легла неимоверным грузом, не сомневаюсь. А дети расплачиваются за грехи своих отцов. Колесо истории, колесо судьбы совершило свой оборот и раздавило попавших под него, в том числе и детей последнего российского императора, которые расплатились таким образом за этот грех своих отцов, своей династии. Как страшно это ни звучит. От судьбы и божьего суда не уйдёшь. И что подумал в свои последние мгновения четырнадцатилетний царевич Алексей, можно только догадываться.

Что касается моих, автора этих строк, личных грехов, то их, наверно, хватает. Но брать на себя этот грех – если иметь в виду убийство семьи и приближённых последнего русского императора – я не могу. Не мой это грех, а поскольку я – русский, то, смею думать, и не русского народа тоже.

г. «Литературная Россия», №47 от 21 ноября 2008года