Евгений Панов - Ветры странствий. Публицистические очерки

Магазины и справа, и слева, и напротив «фирменного» торгуют исключительно импортной обувью. Им, по всему видно, благоволят городские власти. В заграничных туфлях не в пример больше мишуры и блеска, они, наверно, ближе к образцам высокой моды, но будь у кимрских мастеров хотя бы треть тех ресурсов, что есть у зарубежных конкурентов, они бы точно заткнули европейцев за пояс. Ремесленный дух города, слава Богу, еще окончательно не выветрился. То, что нарабатывалось, совершенствовалось и сохранялось веками, не исчезает за двадцать лет бедствий. Да и купеческий дух, частенько, как известно, дополняющий, оформляющий и оттеняющий ремесленный, тоже не исчез, за неимением лучших вариантов материализовавшись в уличной торговле.

Переулки на подступах к городскому рынку в Кимрах – большая барахолка, очередной филиала «Черкизона», которых по стране несчитано. Как и следовало ожидать, здесь преобладают знакомые всем коробейники из Ближнего Зарубежья со знакомыми всем товарами. Иногда среди нерусских лиц с отрадой узнаешь ивановцев, торгующих своими простынями до рубашками, или чебоксарцев, приехавших со своими трусами да носками. Но это капля в море «трудовых мигрантов». Местные – только возле рынка. Они специализируются почти исключительно на природном продукте – ягодах, овощах, грибах, цветах. В павильоне крытого рынка опрятные, приветливые северянки продают творог, сметану, яйца, курятину, свинину отменного качества и по сходной цене. Только вот продавцов на рынке и рядом гораздо больше, чем покупателей. Ну, кто из кимрчан пойдет сюда за смородиной или морковкой? У большинства они свои. А приезжих здесь мало. Не туристическое место. В маршруты по «Золотому кольцу России» не входит, монастырей нет, церквей мало, а те, что есть, не имеют исторической либо художественной ценности. Так что сверкающий ювелирный магазин и косящие «под Европу» бутики в Кимрах выглядят чужеродно и глупо.

Попасть на трассу Сергиев Посад – Калязин, а потом и на шоссе Калязин – Углич можно через Спас-Угол, а до него – через Талдом, куда из Кимр ведет вполне приличная по нашим меркам дорога. Спас-Угол – пограничная застава, рубеж, межевой столб, разделяющий миры. Это село в географическом плане и впрямь угол, в котором сходятся окраинные земли трех областей – Московской, Тверской, Ярославской.

Вообще говоря, дорог из Москвы в Углич несколько. Та, что проходит через Спас-Угол, наверняка самая символичная. Надо же так случиться, что этот глухой «угол» – родовое имение М. Е. Салтыкова-Щедрина. И над ним, как и положено, витает беспощадный дух Михаила Евграфовича. Под его музей приспособлен безжизненный труп облупленной церкви. На моей памяти – а я проезжал через село дважды и один раз приезжал специально, с искренним намерением приобщиться – музей всегда был закрыт. Бюстик писателя, выкрашенный пошлой «серебрянкой», возвышается на постаменте посреди чахлой клумбы, в свою очередь расположенной в середине пустой площади. На ее противоположной стороне прочно врос в землю модернистский железобетонный каземат магазина. Точно так мог бы выглядеть центр щедринского города Глупова, разве что с одним отличием – в Спас-Угле не видно было ни одного местного «глуповца».

Три года назад на скамейках возле сельпо бурно дискутировали молодые люди, замусоривая площадь отходами жизнедеятельности – пивными бутылками и банками из-под «отверточных коктейлей»; три года назад к церкви-музею подкатывали машины желающих приобщиться и вскоре разочарованно отъезжали; три года назад в селе не то что кипела, но все-таки заметно манифестировала себя жизнь. В июле 2012 года в родовом гнезде Салтыковых было безлюдно, тихо и чисто, что указывало на отсутствие посиделок на площади, а так как повод попить пивка у глуповской молодежи есть всегда, то и на отсутствие этой самой молодежи…

От Спас-Угла до трассы Сергиев Посад – Калязин ехать километров сорок, и это какие-то ирреальные километры. Во всех деревушках, во всех поселеньицах, стоящих вдоль пути, мы не встретили ни одного человека. Три дома или десять, старые серые избы или добротные дома из бруса – нигде ни хозяйки, ни коровы, ни собаки, ни кошки, ни курицы… Сто с небольшим километров до Москвы. Разгар лета. Где трудолюбивые несгибаемые дачники? Где бабушки с внуками? Где огороды, где сады? Вместо них – зарастающие цепким борщевником поля, сокращающиеся из года в год – депрессия прожорлива и стремительна. Лишь изредка видишь стожки на немногих спасенных от сорняка участках. Значит, скотина есть. В принципе. Но где она? Неизвестно…