Андрей Акопян - Борьба на уничтожение уходит в прошлое

Взрывной рост населения и коммуникаций в ХХ веке на фоне обострившейся борьбы на всех уровнях привел к опасной ситуации. Мы стали развиваться так быстро, что, кажется, вот-вот потеряем устойчивость и рухнем. Мы оказались в такой ситуации, когда технические возможности превышают нашу способность созидательно использовать их потенциал. Пик этого процесса пришелся на 60-е годы ХХ века. Время Карибского кризиса, например, совпало с максимальной скоростью роста населения — 2,1 процента в год (сегодня 1,5 — 1,6 процента). Тогда уровень противоречий и угроза Третьей мировой войны были максимальными. Но на пике демографической напряженности сработала самозащита системы устойчивости хватило, как хватало и в прошлом при задаче восполнения человеческих потерь. Сейчас напряженность уже перестала стремительно расти, но она остается достаточно высокой. В общем, человеческая система за счет увеличения числа живущих стала более инерционной, способной к снижению амплитуды общественных изломов, протуберанцев и аномалий роста.

ЗРЕЛОСТЬ

— Если поляризация пойдет дальше, будет, как предрекал нам Герберт Уэллс со своей "машиной времени": заглянув в будущее, он… людей не увидел. Точнее, может, и увидел, но кого из двух разных видов считать людьми, было непонятно. Благодушные Элои, лишенные индивидуальных отличий и половых признаков, но проникнутые гармонией и культурой, нюхали цветы и наслаждались поэзией. А звероподобные и всеядные Морлоки, живущие под землей, щупальцами цеплялись за жизнь и крушили все на своем пути. У Уэллса в итоге Морлоки сожрали утонченных Элоев. Потом, видимо, Морлоки сами послужили кому-то пищей, ведь культуру, необходимую для сохранения человеческого вида, они давно утратили. Усиление поляризации ведет к гибели? — По прошествии многих тысячелетий эволюции наши возможности выбора истощаются. Мы сейчас — в весьма узкой трубе, по которой ползти назад практически невозможно — только вперед. Реально мы уже не можем уйти обратно в пампасы — мы потеряли способность жить не только без крыши над головой, ставшей "краеугольным камнем человеческого жития", но и без зимних бот. То ускоренное развитие, которое продемонстрировал ХХ век, породив излишек средств и технических возможностей, обозначив максимум потребления и максимум конфликта интересов, максимум открытий и максимум населения, уходит в прошлое. И сегодня человечество, как сказал Анатоль Франс, представляет собой караван, "начало которого уже вступило в сияющие области науки, тогда как хвост его еще плетется среди густого тумана суеверий, в темном краю, наполненном злыми духами и приведениями". В таком неслаженном движении мы переходим рубеж третьего тысячелетия. — Нас ждет крутой поворот в разви тии культуры и сознании людей? — У человека к двадцати пяти годам зоны роста замещаются ядрами окостенения, он перестает расти. Аналогично — человечество на наших глазах прекращает численный рост и вступает в стадию зрелости. Цивилизация сама по себе является контрацептивом — ограничителем количественного роста. Противозачаточные средства и либеральное законодательство — это всего лишь технологии. — Как это понимать? — Достаточно распространить в непрерывно воюющей Центральной Африке, до которой никому нет дела, телевизионные "тарелки", "Кока-колу", построить колледжи и университеты — и рождаемость угандийских и руандийских женщин, а это в среднем 5,7 — 6,2 ребенка, существенно снизится и через 15 — 20 лет — стабилизируется. На численность населения влияют не столько войны, катастрофы и законодательные запреты на прерывание беременности, сколько противозачаточные средства, общественная мораль и участие женщин в производстве. Чем выше образовательный уровень женщин, тем ниже коэффициент рождаемости. Эта зависимость во всех странах выдерживается достаточно строго. Испанка и гонконгская китаянка рожают сегодня одинаково мало — 1,3 — 1,4 ребенка на женщину репродуктивного возраста. В прошлые века у женщины не было выбора. Роль жены и матери была фактически единственной социальной нишей, которую она могла занять. Противозачаточных средств не было, женщина была вынуждена проводить большую часть жизни в беременном состоянии. Такой уклад жизни в итоге обеспечивал постоянный прирост населения. Разрушение патриархального брака реально привело к тому, что мужчина перестал нести ответственность за женщину, с которой он живет или спит. Если раньше о судьбе наследника пекся мужчина — и весь его род, — то сегодня после развода ребенок оказывается, кроме своей мамы, в общем-то, никому не нужным. Даже если идет речь о каких-то материальных компенсациях, то прогрессивная часть женских движений желает знать, подлежит ли хоть какой-то компенсации ее время, ее внешность, ее возраст? Ведь на воспитание одного ребенка уходит 15 — 20 лет — ее лучшие годы. Цивилизация предоставляет женщине набор привлекательных возможностей и перспектив, который часто перевешивает ее природное стремление к материнству. Сегодня уже нельзя рассчитывать только на инстинктивные мотивации. — Число людей перестанет расти. Как это повлияет на нас? — На пике рождаемости человек не является существенной ценностью. Коэффициент рождаемости может служить индикатором общественных волнений и катаклизмов, внешних и внутренних. Если он приближается или больше 3,0 ребенка на женщину, это сигнал — где-то пора "соломку подстелить", постараться предупредить вспышку насилия и создать возможность силового контроля ситуации. Чеченский и Косовский конфликты соответствуют стадии демографического процесса живущих там народов. Когда людей становится меньше, цена человеческой жизни растет. Человек обретает права и хочет жить лучше, начинает стремиться не просто родить ребенка, ~ достойно его воспитать, требует специализированных услуг при проблеме бесплодия — с помощью методов искусственного оплодотворения за 20 лет рождено 120 тысяч детей. Это влечет за собой развитие медицины, а также перераспределение ресурсов. Резко меняется отношение к женщине. Оказалось, что ни льготами, ни пособиями, ни повышением статуса женщины не удается добиться того, чтобы детей рождалось больше, чем необходимо для простого воспроизводства — 2,1 ребенка на женщину. В России сегодня коэффициент рождаемости в Центральных регионах ниже 1,25, в среднем по России — 1,34, в основном за счет более высокой рождаемости четко очерченных этнических групп. Россия, как и вся Европа, завершила демографический переход и находится в стадии завершившегося роста численности населения. — Что же ждет нас в новом веке? — ХХ век дал максимальный прирост населения, поляризацию и накал борьбы. Следующие поколения создадут эквивалентную массу на другой чаше весов. В годы Советской власти мы необратимо потеряли половину населения за счет неродившихся от безвременно погибших Цена нашего демографического перехода оказалась так высока, что если об этом н~ думать, то не исключено, что нам придется чистить ботинки и европейцам, и китайцам. Какими бы катаклизмами и потрясениями ни увенчалось начало третьего тысячелетия, выбор уже сделан. Процесс перераспределения средств и очеловечивания общества уже пошел. В нем не будет мест; для мировой резни и "великих" личностей. Следующая эпоха не даст ни нового Ленина, ни нового Гитлера — им будет уж~ нечего сказать. Основные ошибки уже со вершены. Мы создали больше культурных ценностей, чем смогли освоить, и нам предстоит эпоха их освоения. Недостаток культуры и высокий энергетический потенциал производственных технологий сегодня сдерживается боевой мощью. Технических новшеств у нас явный избыток, а научиться их рациональному созидательному применению нам еще предстоит. — Мы теперь, по возрасту нашей истории, становимся "солидными" людьми и должны надежно вложить накопления, пусть под небольшой процент. Неужели многотысячелетнее стремление урвать лучший кусок вдруг сменится любовью к ближнему? — Реально расплата за грехи ХХ века будет длиться намного дольше, чем те несколько десятилетий демографического перехода к зрелости человечества. Сегодня начинают не только на словах возрастать цена человеческой жизни, требования к свободе личности, к соблюдению ее прав. Борьба на уничтожение уходит в прошлое, пик ее уже позади. Следующий век все мы будем латать дыры, перераспределяя накопления не только внутри государств, но и в страны третьего мира. Естественно, что с помощью телевизионной тарелки и "кока-колы" процесс этот пройдет во много раз быстрее, чем исходное создание цивилизации. Но пройдет не один век, пока караван человечества выстроится в шеренги. Это будет время не мировых войн, а локальной тряски: терроризма, местных катаклизмов, хронических конфликтов и дворцовых переворотов в этнических упаковках. Дальнейшее снижение агрессивности приведет к постепенному снижению глобальной напряженности.

Читать дальше