Шулин, как крестьянин Сила Абрамова, встал на пути смерти и победил ее своими малыми делами, но с немалым смыслом.
«Цели у людей никакой. Одна цель – охранять свою ограду, пополнять припасы в погребе и холодильнике, а что вокруг, – никого не волнует», – рассуждал Шилин, отправляясь на встречу с премьер-министром. Он вышел за пределы своей личной ограды, принял безропотно своей крест и встал на пути смерти, разрастающейся пустоты.
Вот и получается, что необходимо переформатировать общую логику. Необходимо вернуть надежду на чудо, совершаемое трудом. Чтобы не было обреченности, как в ситуации с гвоздем. Иначе гвоздь, за которым не маячит Луна, может быть просто вбит в крышку гроба и отправлен в небытие.
Через совершение чуда тот же Шулин уже стал задаваться вопросами о глобальных вещах: «Что будет с территорией, на которой никто не останется?» Ведь пустота разрастается повсеместно, в том числе потому, что люди не видят цели, не видят смысла во всем, что делается не из прагматических соображений. Но также и страна продолжает жить во многом в той логике, которая была навязана в девяностые: смотреть на все с точки зрения выгоды, рентабельности. А ведь в ней такая страна как Россия попросту неконкурентноспособна. В этой логике ее необходимо оптимизировать: аэропорт свести к вертолетной площадке, которая тоже вскоре будет не нужна, ведь рано или поздно иссякнет жизнь в поселке Временный, сам он уйдет под землю. Без ориентации на Луну, на чудо никуда. А гвоздь, который сам по себе, так и останется гвоздем. Рано или поздно его съест ржавчина, как заморозки урожай, как пустота страну.
Давно приглядываюсь, прислушиваюсь и замечаю, что совершенно исчез из нашего обихода термин «научно-техническая революция» или НТР. Его даже не вспоминают. А ведь на излете советской эпохи его проходили в школе, но как Союз завершился, так и угомонились разговоры об НТР. Может быть, пугает слово «революция», входящее в его состав?
Теперь вместо научно-технической революции нам предлагается абстрактная модернизация. Тягучая, инертная, как болотная жижа. Нечто неопределенное и ни к чему не обязывающее. Что-то наподобие демагогических лозунгов о перестройке, ускорении и новом мышлении. Перестраивайтесь быстро, ускоряйтесь и обрящите… Но от нее не загораются глазки, она не заражается бурлящим азартом.
Что, что, вы говорите? Модернизация, инновации… Аа…
Зевотное, тоскливое, вызванное модой на пестрые и совершенно бессмысленные слова, что мыльные пузыри. Где-то рядом ставшие притчей во языцех нанотехнологии.
Раздаются тезисы о необходимости производства чего-то нового, инновационного продукта. В стиле пойди туда, не зная куда. Финансист-отставник Алексей Кудрин об этом любит вещать, о конкурентоспособности, о том, что нам надо изобрести нечто подобное айфону или планшетному компьютеру и тогда будет нам счастье. То есть надо идти по общим лекалам и ублажить потребителя какой-то блестящей фишечкой.
Нам нужно уходить от сырьевой модели экономики и обновляться в экономику ярких побрякушек? Такая цель?
По сравнению с этой тиной модернизации НТР – конкретное, теплое, даже одушевленное. Очень удачное сочетание и даже аббревиатура мобилизующая.
Это не амеба, это деятельность. Произносишь НТР и видишь, как все вокруг работает, движется, бурлит.
Важно, что на первое место выводится наука и техника. О какой науке вы слышали, когда говорят о модернизации? А инновации со всем Сколковым – это разве наука? Академгородок и наукограды – вот наука.
Кто сказал, что речь идет исключительно о технарях? В первом слове много места и просторно для гуманитариев. Здесь не тесно ни духовности, ни скрепам, о которых любят у нас говорить. Скрепы – это не кандалы, а, наоборот, база, подготавливающая к пути, к движению.
За наукой следует техника. Про нее бы все больше забываем, она в восприятии большинства все больше дислоцируется в пределах магазинов бытовой техники. Смартфон, компьютер, плазма на стене – основные атрибуты нашей мещанской техники. А ведь все это блеклые сполохи от настоящего. Техника – это развитие заводов, строительство новых, станкостроение. Это новое дыхание для ставших депрессивным местом моногородов, городов-заводов. Сколько у нас построено новых городов за всю четвертьвековую историю новой России? А сколько заброшено, признано нерентабельными? Когда откроется это новое дыхание мы поймем, что низкие цены на энергоносители – благо, который может позволить сделать рывок промышленности.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу