Геннадий Пискарев - Испить чашу

Учет работы в колхозах велся в трудоднях (их называли палочками).

Оплата трудодней производилась в конце уборки урожая. Оплата труда была дифференцированной. За тяжелую работу, например пахоту простым плугом (его тянули две лошади), полагалось 1,5 трудодня. На пастьбе колхозных лошадей – это считалось не очень тяжелой работой – полагалось 0,8 трудодня.

За всем зорко следили бригадиры – первые помощники председателя. Была жесткая и в то же время учитывающая обстоятельства дисциплина. Если кто-то говорил, что он болен, то никакого принуждения не было и никаких документов типа больничного листа не требовалось.

Каждый колхозник должен был в стечение года наработать минимум трудодней, который устанавливался на общем собрании колхозников. Правда, этот минимум иногда корректировался вышестоящим партийным начальством.

Нас, пацанов, тоже приучали к труду, и мы выполняли посильную работу, которую могли сделать наши еще не окрепшие руки: собирали конными граблями сено, возили солому, навоз, зерно от комбайнов, помогали взрослым в прополке овощей.

Любимым занятием мальчишек было, конечно, пасти колхозных лошадей. Кони были основной тягловой силой. Их берегли и холили. Но тем не менее доверяли ребятишкам гонять табуны в ночное. В вечернее и ночное время лошадей изнуряет жара, оводы и другие насекомые.

Мы были горды, что старшие доверяют нам такую ответственную работу. Но мальчишки есть мальчишки. Для нас это и была работа, и увлечение, и забава одновременно. Ведь прокатиться верхом уже интересно, а промчаться галопом, а мы почти каждый день устраивали самые настоящие скачки, несмотря на запреты взрослых, считалось признаком отваги и смелости. Я до сих пор помню (вот удивительное свойство детской памяти) все до единой клички колхозных лошадей с 1944 по 1965 год, когда ликвидировали конные бригады.

Любовь к лошадям и ко всем животным сохранилась у меня до сих пор. Вспоминаю один интересный случай уже после двух полетов в космос. Меня пригласили на встречу в один из пионерских лагерей. Замечательный лагерь вблизи города Горького на одном из заливов Волги. Кругом заливные луга, разнотравье и великолепный сосновый бор. Но самое интересное – каждый отряд имел свое увлечение по признаку заинтересованности в любимом деле. Был там отряд пожарных. И ребята по-настоящему изучали пожарное дело. У них была пожарная машина и все положенное для тушения пожаров оборудование. Был отряд железнодорожников, и на территории пионерского лагеря действовала миниатюрная железная дорога с небольшим паровозом и вагончиками. Мальчишки и девчонки с увлечением и по всем строгим железнодорожным правилам катали всех желающих. Так закладывалась любовь к будущей профессии.

Были отряды летчиков, моряков… И в каждом отряде было все необходимое, чтобы ребятишки могли предметно изучать любимое дело.

Рязанская земля для меня намного больше, чем географическое понятие. Мои чувства к этому удивительному уголку земли русской нарастали по мере моего взросления и получения знаний. В школе, во втором классе, я узнал о легендарном рязанском витязе Евпатии Коловрате, о его беспримерном подвиге. Он с малочисленной дружиной принял неравный бой с татарскими отрядами. Сам хан Батый изумился мужеству и храбрости и заявил, что хотел бы видеть таких воинов в своем войске.

Рязанская земля дала России немало великих людей. Среди них воины, землепашцы, искусные плотники и градостроители, ученые, врачи и государственные деятели.

Трудно назвать область человеческой деятельности, где не оставили бы своего заметного следа уроженцы Рязанской земли.

Павлов, Циолковский, Есенин – их имена знает весь мир. По числу героев Советского Союза Рязанская область держит одно из первых мест в стране. Даже в отряде космонавтов двое рязанцев: я и Владимир Викторович Аксенов. Но выдающиеся личности не могут появиться на пустом месте. Все они вышли из гущи народной. Они впитали в себя все лучшее, что было в их предках. Они сохранили и приумножили память и традиции, надежду и веру в добро и справедливость.

У космонавтов есть хорошая традиция: каждый обязательно прильнет к иллюминатору, когда космических корабль пролетает над родными местами космонавта. И на душе становится теплее, и увлажняются глаза. Такие же чувства испытывал и я в своих космических полетах. Это придает нам новые силы. Каждый понимает: истоки наших сил и возможностей от наших родников и наших корней. И пока наши сердца и наша память хранят дела наших предков, традиции, многовековую самобытную культуру, и если все это мы сможем не только сохранить, но и приумножить, Россия будет жить.