Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 2

– Это же пацифистский памфлет! О чем вы думали, когда это писали? Наши мужья отдают свои жизни на полях войны, а вы печатаете возмутительные гадости! Вы недостойны называться немецкой женщиной!

Она молча выслушивала патетические отповеди, забирала свои статьи и уходила, понимая, что бьется в закрытую дверь. Ее никто не слышал.

Клара обращалась к ученым, бывшим коллегам Фрица, просила о помощи, говорила, что целью науки является мировой прогресс и помощь народам. Ее выслушивали, но помочь ничем не могли.

– Я не знаю, что мне делать! – говорила Клара Хабер. – Скажите, как мне быть?

– Ну что же тут можно сказать. Мы живем в тяжелые времена. Ступайте домой и молитесь, чтобы всё поскорее закончилось.

Двенадцатилетний Герман стал гордо носить мундир, подаренный отцом. Когда Клара велела ему переодеться в штатское, мальчик обиженно бросил: «Я тебя ненавижу!»

Так она оказалась в полной изоляции.

22 апреля 1915 года началось сражение у Ипра, целью которого для был эксперимент со смертельно опасным оружием. Для тех, кто это организовал, – игра, не более. А то, что на кону сотни и тысячи жизней, так ведь это… Хабер так и говорил: «Люди – расходный материал. Они всё равно когда-нибудь умрут».

Над траншеями внезапно поплыли зеленоватые облака. Они плыли в сторону и накрывали окопы, будто одеялом, потом поднимались вверх и, подгоняемые ветром, превращались в бело-голубой туман, похожий на тот естественный туман, который можно видеть над полем поутру. За этим туманом наступали германские войска. В двух километрах к западу от станции Ипр ощутили запах газа, а затем у людей начало жечь глаза, отекла слизистая оболочка носа и горла, началось удушье. Французские войска состояли в основном из алжирцев, и они первые испытали на себе действие газов. Алжирцы бежали и падали, они сильно кашляли и задыхались, некоторые покрывались гнойными язвами. Войска были деморализованы и рассыпаны, лазареты переполнены.

Однако германцы кое в чем просчитались. Войска кайзера были остановлены, многие немецкие солдаты бежали от собственного газа. Пленные, которых захватили в течение ближайших дней, объясняли, что их не снабдили защитными масками, а многие противогазы оказались попросту неисправны, поэтому они сами пострадали: газ причинил острую боль их глазам и повредил легкие».

В общей сложности из-за газа, произведенного в лаборатории Хабера, пострадали 100 000 человек. Многие неучтенные скончались позже, поэтому не попали в число потерь.

2 мая 1915 года Хабер праздновал победу. Кайзер наградил его и сделал почетным капитаном германской армии. В их доме танцевали и веселились чиновники и генералы. Вино лилось рекой. Фриц поднимал один тост за другим – за победу, за альянс войны и науки, за здоровье кайзера. Поздно ночью, когда гости уже разошлись, он услышал выстрел. Клара вышла в сад и на ступеньках дома пустила себе пулю в грудь.

В своем прощальном письме мужу Клара Иммервар писала:

«Дорогой Фриц! Когда мы встретились, мне казалось, что мы оба станем служить науке, ее благородным деяниям. Это был наш союз, и он давал мне силы.

Мне жаль, что я не оправдала твоих ожиданий. Я хотела быть хорошей матерью, но едва ли я нужна своему сыну. Возможно, я могла быть хорошей женой, но этого не случилось, потому что я ошибалась, думая, что идея науки нас объединяет. Я оказалась никем не услышана и не понята. Что ж. Возможно, кто-то услышит мое молчание».

Хабер после смерти жены горевал недолго: отечество требовало от него новых свершений. Он давно уже приметил себе замену прежней жене – свою секретаршу Шарлотту. В конце войны они поженились, и у них родились еще два сына. В 1919 году химик получил Нобелевскую премию за каталитическое образование аммиака из водорода и атмосферного азота в условиях высокой температуры и давления. Хлеб, о котором говорила Клара, уже не был нужен, главной ценностью стало золото, и Хабер хотел добыть драгоценный металл из воды.

Но Фриц в своем рвении и азарте забыл о своем происхождении, и оно вскоре напомнило ему о себе само. В стране пришел к власти нацизм. Для Хабера было сделано исключение: он мог спокойно трудиться в своей лаборатории. Однако ему предписывалось уволить всех сотрудников-евреев. Ученый возмутился: «Для меня имеют значения знания и талант, а не национальность». Тогда ему указали его собственное место.