Нурали Латыпов - Ислам и мир - восток глазами классиков

Как я уже говорил, Лермонтов оказался на празднике Ураза-Байрам спустя 5 лет после Пушкина. Многие историки литературы, исследователи жизни и творчества Лермонтова отмечали, что уже в отроческие годы он обладал феноменальной памятью. Если говорить о мусульманском празднике в ауле Аджи, то он запомнил все его мельчайшие детали: как в этот день творили молитвы, как проходили конные состязания со стрельбой, сопровождаемые «весельем, ликованьем». Но для нас важно, что самое большое впечатление произвело на юного Лермонтова творчество певца-ашика – стихослагателя, аккомпанировавшего себе на трёхструнном сазе.

Нурали Латыпов

Да, несомненно, здесь Лермонтов идет дальше Пушкина, концентрируя впечатления от праздника на творчестве певца-стихослагателя. Это ещё один срез реальности тех лет, но открылся он только для Лермонтова.

Исмагил Шангареев

Хочу обратить ваше внимание, что ашик – стихослагатель, чьи песни несли в себе всю мощь и красоту Духа татарского народа! Таким подлинно народным певцом предстал перед юным Лермонтовым 15 июля 1825 года Султан Керим-Гирей.

Нурали Латыпов

Остается только удивляться, что до сих пор в достаточно обширном лермонтоведении практически отсутствуют специальные исследования о влиянии образа Султан-Гирея на восприятие Лермонтовым мира Востока, его культуры и религии.

Исмагил Шангареев

Тогда в Аджи молодой поэт с упоением слушал редкой красоты песни. Нет сомнения, что рядом были те, кто, пересказал пытливому отроку содержание этих песен, одну из которых в 1832 году он включит в свою поэму «Измаил-Бей» вместе с ярким и детальным описанием праздника Ураза Байрам.

Образ Султан-Гирея в этой поэме приобретает присущие ему черты подлинно народного певца – поэта, отмеченного печатью благочестия и преданности духовным идеалам ислама.

Поводя итоги первой части нашего разговора о «вопросах крови», хочу заметить, что и Пушкин, и Лермонтов в своих поэмах «Бахчисарайский фонтан» и «Исмаил бей» выводят образы двух представителей династии Гиреев. Пушкин правителя Крым Гирея, Лермонтов повествует о «богоданном» своему народу певце, раскрывая поразивший его в отрочестве образ Султан Керим-Гирея. Последнее обстоятельство имеет для нас особый смысл, так как Лермонтов сам принадлежал к династии Гиреев, которая известна не только своими славными правителями, но и, это мне представляется важнее, династией поэтов.

Нурали Латыпов

А в чём всё-таки конкретно проявлялась тяга Лермонтова к своим корням? Где «вопросы крови» проявляются так, что никаких сомнений быть не может?

Исмагил Шангареев

«Вопросы крови» тем и интересны, что дают такие ответы, от которых нельзя просто отмахнуться. Открываю четвертый том собрания сочинений Лермонтова, на странице 113 читаем: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим как французский в Европе…». Это фрагмент письма, написанного рукой Лермонтова. Поэт не только обращался к истории, культуре и традициям татарского народа, но к самым его корням – татарскому языку. И это не только намерение, поэт использует тюркские слова в шестой речи Печорина (его герой тоже учился говорить по-татарски) и Максима Максимовича в романе «Герой нашего времени».

Нурали Латыпов

В начале нашей беседы я приводил слова известного историка русской литературы Михаила Синельникова о том, что Лермонтов «был отчасти мусульманином». Думаю, что вопрос, так ли это, отнюдь не праздный и заслуживает специального рассмотрения.

Исмагил Шангареев

К огромному сожалению, когда речь заходит об исламе в жизни классиков отечественной литературы, даже самые пытливые исследователи или замалчивают эти темы, или стараются в них не углубляться. Синельников нашёл в себе мужество ответить честно на весьма непростой вопрос. Я отвечу как мусульманин, если хотите, как потомок славного рода Гиреев: мусульманином – нельзя «быть отчасти». Это духовный выбор. Выбор сердца, которое ты должен положить к стопам Аллаха.

Вместе с тем, как видно из предыдущей части нашего разговора, не вызывает никакого сомнения, что Лермонтов, как никто из русских поэтов, был на пути к своим восточным корням. В разговоре с известным издателем Андреем Краевским поэт отмечал: «Я многому научился у азиатов, и мне хотелось проникнуть в таинство азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов до сих пор мало понятны. Но поверь мне, там, на Востоке, – тайник богатых откровений». Такое впечатление, что это говорит европеец по культуре и складу ума.