Николай Стариков - Ненависть. Хроники русофобии

Никогда в России не казнили военнопленных, не расстреливали без суда, не было издевательств и пыток. Благородные нравы того времени не позволяли? Нет, дело не во времени. Дело всегда в людях и в том менталитете, который они впитали с молоком матери. Русские никогда не мучают поверженных врагов. Массовых казней военнопленных никогда не было в истории российской армии. Не казнили и шведов, хотя повод для этого был. Только вот шведы нам взаимностью в вопросе гуманного отношения к пленным не отвечали…

В феврале 1706 года состоялась одна битва Северной войны, которая сегодня совсем неизвестна. Кстати говоря, вспоминая это сражение, можно наглядно убедиться, что такое «подарки товарища Сталина». В территориальном смысле. Для Польши. Бой со шведами состоялся при немецком городе Фрауштадте – сейчас это польский город Всхов. Обратите внимание, что раздела Польши, после которого она перестала существовать, еще не произошло, а название у города уже было. И отнюдь не польское. Это к вопросу, кто же там жил изначально.

В Северной войне у Петра I было всего два союзника. И оба – никудышные. Датчане после первых же поражений от шведской армии выбыли из войны. Второй наш горе-соратник, польский король Август II, он же курфюрст Саксонский, терпел от Карла XII поражение за поражением, но из войны не выходил. Собственно говоря, слава великого полководца пришла к юному шведскому королю как раз благодаря его победам над саксонцами. Ну и что греха таить, позор разгрома нашей армии под Нарвой в 1701 году, дочиста смытый под Полтавой, тоже сыграл свою роль в создании «культа короля Карла». Разбив русских, шведская армия ушла на территорию Польши и Саксонии и там в течение многих лет гонялась за Августом. Чтобы он не потерпел окончательного поражения, наш царь помогал ему финансами и посылкой экспедиционного корпуса. [17] Согласно договору от 1701 года, Петр I обязывался предоставить Августу II корпус в 12 тыс. солдат и выплачивать по 100 тыс. талеров (с 1703 года ежегодные выплаты были увеличены до 200 тыс. талеров). Любопытно, что согласно договоренности, заключенной в самом начале войны между двумя монархами, Россия, в случае победы над шведами, отказывалась от притязаний на Лифляндию и Эстляндию. Эти области должны были отойти к Речи Посполитой, то есть к Польше. (Современному человеку сложно представить Эстонию и Латвию как часть Польши, однако Литва этой частью была, и этим аппетиты шляхты не ограничивались.)

Забегая немного вперед, хочется отметить, что очень интересно наблюдать, как Петр, которого не зря назвали Великим, сумел в итоге сохранить за Россией эти важные Прибалтийские земли. Сделал он это так. После разгрома шведов под Полтавой раненый Карл XII убежал в город Бендеры, на территорию Турции, которая тогда начиналась прямо в сегодняшнем Приднестровье. Русские войска осадили Ригу. Рижане в 1710 году капитулировали, равно как и Таллинн, Пярну и другие города. Но основной причиной их сдачи была не военная угроза, а дипломатическая гибкость Российской империи. Жителям шведской Прибалтики предложили оставить все как есть. Если переход под власть Речи Посполитой означал для них насильственное окатоличивание и полонизацию, то русская власть не требовала ничего, кроме политической лояльности еще пока не провозглашенной, но активно строившейся Российской империи. [18] Российская империя была провозглашена, или, как бы сейчас сказали «независимые» журналисты, самопровозглашена, 22 октября (2 ноября) 1721 года по итогам Северной войны. Местное население шведских провинций Прибалтики состояло из шведов (которых было очень мало), немцев и тех, кто под скипетром российского царя начнет называть себя эстонцами и латышами. Понимая, что большинство шведов после войны все равно уедет в метрополию, Петр I предложил немецким дворянам и купцам, которые составляли суть бюргерства Риги, Таллинна и других городов, именно то, что их безмерно устраивало.

При предыдущем шведском монархе, Карле XI, как в самой Швеции, так и по всей контролируемой ею территории прошла «великая редукция» (1680 г.). [19] История балтийских стран. Авита, 1999. С. 85. Сегодня бы этот процесс назвали «великой земельной национализацией». Это было возвращение «родному» шведскому государству поместий, отданных прибалтийским дворянам в вассальное владение. Экономический смысл этой «национализации» заключался в пополнении казны. Прежние хозяева превращались в арендаторов. Реакцию остзейского (балтийского) дворянства, думаю, пояснять не нужно. Когда летом 1710 года под Ригой велись переговоры о сдаче города, русский царь велел главнокомандующему графу Шереметеву обещать лифляндцам все, что они пожелают. Петр Великий сохранил горожанам все их привилегии и прежнюю территорию, а дворяне (немцы) даже смогли свои привилегии расширить. Было восстановлено дворянское самоуправление, сохранен так называемый особый остзейский порядок, а «редуцированные» при шведах поместья возвращены прежним владельцам. Лифляндия и Эстляндия стали автономными губерниями России, причем генерал-губернаторы подчинялись напрямую императору, а не Сенату, как все остальные. Кроме того, в течение практически всего XVIII века здесь сохранялось делопроизводство… нет, конечно, не на латышском или эстонском, а на немецком языке! На том языке, на котором тогда говорила знать и горожане. [20] Только при Екатерине II в балтийских губерниях была введена такая же административная система, как в остальных частях империи. Так вот, дав желаемое жителям Прибалтики, Петр I сумел заранее – за десятилетие до окончания войны – подготовить местное общественное мнение к принятию именно русской власти. И когда наступил мир, вопрос о принадлежности этих территорий решился сам собой. Польша даже не поднимала вопрос о передаче ей Лифляндии и Эстляндии.