Анна Ромашкина - Хостесс. История Бэйли Екатерины

Тим встречал меня в аэропорту вместе с Кимом:

– Я так по тебе соскучился! – крепко обнял меня мой бойфренд и попытался поцеловать.

Ким тут же его оттолкнул, и промычав: «Успеете еще натискаться», обнял меня сам.

На следующий день я вышла на работу, где меня уже поджидал Шон.

За последний месяц, что я провела в России, мы так часто общались по Интернету, что узнали друг о друге гораздо больше, чем за все предыдущие десять месяцев, что были знакомы. Мы болтали по несколько часов в день и всегда находили новые темы для разговоров.

Общаясь с ним, я, например, узнала, что, еще учась в школе, он прочитал всего Эйнштейна. Просто так, развлечения ради.

Признаться, это стало для меня настоящим открытием, ведь сама я не то, чтобы труды его изучать, – даже имя и то только по слогам могу выговорить!

Еще я узнала, что он с удовольствием изучал физику помимо школьной программы, а также увлекался трудами Маркса и Ленина. Наверное, из-за всего этого он слыл в школе «зубрилкой» и дружить с ним никто не хотел. И хотя со сверстниками ему было не очень-то интересно, такая ситуация его не устраивала. Поэтому, когда в старших классах его перевели в другую школу, он твердо решил, что станет «другим» человеком. Таким, какие нравятся большинству. Ради этого он стал притворяться, что ему интересны обычные подростковые забавы, игры и увлечения. Он боялся, что если вдруг вновь станет самим собой, то перестанет быть интересен для окружающих. И он так привык притворяться, что эта «маска» стала его лицом.

Мне же он был интересен именно своим нетипичным для среднего американца взглядом на жизнь, своими необычными увлечениями и поистине безграничными знаниями в самых различных областях.

И еще мне в нем нравилась какая-то трепетность и осторожность, с которой он ко мне относился: он ловил каждый мой взгляд, каждое слово, но при этом не перегибал палку, превращая подобное отношение в бездумное «обожествление», которое так часто раздражало меня в других мужчинах.

Именно тогда, общаясь с Шоном, я, наконец, поняла, чего мне так не хватало в Тиме, – ума! Раньше его отсутствия я как-то не замечала, а если и видела, что что-то не так, то просто не придавала большого значения. Но все, как известно, познается в сравнении, и с некоторых пор я с нетерпением ждала новых встреч с Шоном. Тим же раздражал меня все больше и больше.

– Ты завтра что делаешь? – поинтересовался Шон прямо с порога.

– Пока планов не строила.

– Отлично, тогда мы вместе обедаем, – произнес он тоном, не терпящим возражений.

– Эй! На вопрос или приглашение это как-то не очень похоже, – заметила я с улыбкой.

– А я не спрашиваю и не приглашаю. Я просто тебя извещаю: завтра в двенадцать часов мы едем обедать. Где – можешь сама выбирать, – «разрешил» он и уткнулся в компьютер, давая понять, что разговор на сегодня окончен.

Я даже не сразу нашла, что ответить на подобную наглость, поэтому промолчала. А на следующий день, разумеется, никуда не пошла. Мне не хотелось обижать Тима, ведь мы не виделись целый месяц, а тут на тебе: не успела приехать, как уже собралась на обед с каким-то там Шоном!

Так что в пять часов я как обычно подошла к бару, открыла двери и… тут же закрыла. На своем излюбленном месте, возле компьютера, сидел Шон.

Надо же, а я даже «отмазку» заранее не придумала!

Я топталась на месте, не решаясь войти, когда откуда-то из-за спины раздался голос Кима:

– Плохая ты. Он пять часов прождал тебя на остановке.

Тут мне стало совсем уж нехорошо.

Наконец я собралась с духом, открыла дверь и направилась прямиком к Шону:

– Прости меня, пожалуйста! Я проспала, а потом подумала, что ты, наверное, уже ушел. Не сердись на меня! Ну пожа-а-алуйста!

Вид при этом у меня был такой виноватый-виноватый! Такой раскаивающийся-раскаивающийся! А голосок уж так дрожал, так дрожал…, что мне самой себя стало жалко!

Но Шон был непреклонен:

– Видишь эту черту? – указал он на линию, проходившую в метре от его стула.

– Ну, вижу, – тихо, чуть не плача от жалости к самой себе, вздохнула я.

– Вот и не заходи за нее. Я запрещаю тебе приближаться ко мне ближе, чем на один метр! – напустил он на себя строгий вид.

– Но если ты здесь, значит, обижаешься все-таки не слишком уж сильно? – осторожно поинтересовалась я, так как еще не была уверена: тронулся уже лед или надо продолжать извиняться.

– А я не к тебе пришел, а к мистеру Киму, – все еще строго проговорил он и отвернулся.